Второй сменный слесарь — Олег. Ему за сорок, и он спортсмен, гиревик, чемпион области по гиревому спорту, в прошлом, конечно. Но и сейчас крепкий ещё мужик. Олег тщательно следит за своим здоровьем. Следит за собой даже слишком щепетильно, слишком подчёркнуто, слишком напоказ. Всегда об одном и том же: всегда о зале, о спорте, о диете. Разговоры, разговоры. Олег ходит в спортзал, тут же рядом, в соседнем корпусе санатория — поддерживает форму. Качается железом и висит на турнике. Нет, не просто висит или болтается, он на турнике всякие выкрутасы выкручивает ловко так, умело. Видно сразу, что натренирован. А как иначе? Положение обязывает. Олег любит женщин, очень любит, особенно чужих женщин. Своей у него нет, не сложилось. Говоря по-простому, как он сам признаётся, чтобы любить женщин, нужна сила и энергия, форма нужна. И Олег постоянно держит себя в форме. Олег находится в постоянном поиске своей женщины, достойной его. Это он так говорит. Ищет человек, ищет. Пробует, пробует то с той, то с этой. Никто не подходит, никаким боком, никаким задом и передом. А он всё ищет и надеется. Благо, что выбор позволяет и время позволяет, наверное. Хотя, кто его знает. Время. Но Олег не спешит: вон, сколько девок и женщин вокруг! Взять хотя бы наш санаторий, в нашем санатории. Не санаторий, а пансионат благородных и не очень девиц: все как одна, все на подбор. И разные они, девушки и женщины, только ждут и верят в такого вот Олега, накаченного, ухоженного. Ждут и надеются. Так же, как и он, пробует и надеется, пробует и пробует. В чём же его, Олега, вина, что они, эти девушки, ну никак не оправдывают его ожиданий? А что ему? Ему и так все мужики завидуют холостые, а особенно женатые.
Третий слесарь — сам рассказчик. Речь здесь не о нём, он лишь наблюдатель, он скромный. Что о нём сказать? О нём сказать нечего.
А вот и Николай Николаевич, или попросту Коля Коля, — предмет нашего внимания, нашего маленького рассказа. Он только-только подошёл, присоединился, принёс из столовой пирожки. Его там, в столовой, регулярно подкармливают. Ну и хорошо, значит, есть за что. Коля Коля быстро-быстро жуёт, запихивается, торопится. Пока молчит, не может сказать — рот забит. Голоден он. А сказать ему что-нибудь, ох как хочется, язык так и чешется — по нему видно. Коля Коля! Вот и до него дошла очередь рассказчика. Самый он, Коля Коля, примечательный среди всех, самый распространённый, самый типичный, самый-самый… особый. Думается, в каждом коллективе обязательно свой Коля Коля найдётся непременно. Здесь же он четвёртый, четвёртый слесарь, последний, согласно штатному расписанию. Ему бы быть первым, поскольку он старожил — пятнадцать лет на одном месте, пятнадцать лет в слесарях. О! Сколько слесарей и операторов в аквапарке он пережил, повидал, проводил, подсидел — множество. А он, Коля Коля, один такой, единственный, неизменный. Приходят всякие тут, разные. Приходят и уходят. И чего устраиваются на работу, спрашивается? Поработают полгода, год и увольняются. Зачем устраиваются. Зарплата маленькая. Ну да, совсем маленькая. Требований много. Конечно, много. Дурной работы всякой тоже хватает, обязательно хватает. А как вы думали? Так устроено в жизни. Везде одно и то же: и с зарплатой, и с дурной, ненужной работой, и с обязанностями. И смысл дёргаться туда-сюда? Любую работу надо ценить, приспосабливаться надо. Вот он, Коля Коля, приспособился. Если грамотно и продуманно себя вести, даже здесь, в санатории, оказывается, что — чудесное местечко: куча свободного времени и всегда найдётся, что украсть. Надо просто крутиться умело, осторожно, продуманно. Уметь надо договариваться, искать где, что, кому и за что, куда и когда. Коля Коля в этом деле непревзойдённый. Он за свои пятьдесят с гаком лет многое понял в жизни. Он её знает. Пожил, всякого повидал, всякое повидал он, Коля Коля. И до пенсии ему совсем чуток осталось. Вот так, утритесь, мужики, и молчите. Это всё он, это о нём — с его же слов. Ничего от себя. Ничего личного.
Слесаря, да и не только, Коля Колю за многое не любят: выскочка, если одним словом. Дразнят «фрицем». Почему дразнят? Потому что он злится на фрица. А когда он злится — мужикам весело. Почему «немцем» дразнят? Потому что фамилия подходящая — Рихтер. Рихтер — звучная фамилия, красивая, музыкальная и докторская. Прямо как в известном сериале «Рихтер». Ну чем не бюргер или австрияк, или швейцарец какой? Одно слово — немец. И внешностью Коля Коля схож на пруссака: рыжий, усики щёточкой торчат, нос арийский — прямой, с тонкой переносицей, глаза маленькие, слегка на выкате, зоркие, цепкие, постоянно бегают в разные стороны — зырк, зырк, всё замечают у кого что и где. Коля Коля. Каску напяль поглубже на голову — копия фриц. Картину можно писать, в фильмах сниматься. Такой типаж пропадает! Эй, режиссёры, где вы! Например, вот зимой, когда слесаря снег убирают, территорию чистят. В своих старых ботинках и не по размеру рваной куртке, нарочито уставший Рихтер с лопатой в руках для виду и в облезлой ушанке, — ну, точно, что, подбитый немец в колонне военнопленных, где-нибудь под Покровкой или Валками подбитый. Немец он военнопленный. А ещё Рихтер хитрый, невероятно хитрый, изворотливый. Ух, какой изворотливый! Всегда выкрутится из любой ситуации, сухой вылезет из бассейна — во всех смыслах. Исчезнет незаметно, когда нужен и появится неожиданно, когда его не ждут. Встрянет в любой разговор — чужой, посторонний, случайный, — распалит людей, заварит кипишь и смоется вдруг. Ещё и начальству любит нашептать на ушко про каждого что нужно, и что не нужно — донести, да со своим комментарием. Он же сам себя в бригадиры произвёл, по сроку службы, значит. Он сам себя старшим считает, и как бы вправе всё за всех решать. Но так считает только он, никто больше.