Пришлось Цыбе вспомнить и свой злой дом, и новому злу выучиться. Лазарь на торг не пойдёт — не по чести боярину. Резан… у него своих дел выше крыши. А людей — мало, да и те, которые есть…
Многие недостатки, которые я видел в хозяйстве Лазаря, теперь стали объяснимы. Не невнимательностью да бездельностью, а тем мощным, повседневным давлением, прессингом, которое оказывало здешнее общество. «Худые соседи» — со всех сторон.
Губерман, применительно к нашей ситуации в Боголюбово, неправ везде. Кроме последней строчки.
Что, однако, приводит к логическому выводу в очень российской традиции и в моём личном ощущении правильности:
Мне это была ещё одна наука. До той поры я строил приходящих людей вокруг себя. В Пердуновке, на Стрелке. Ко мне пришедших мыл, брил, лечил, уму-разуму учил. Теперь же стало видно, что и в других местах, куда люди мои пришли, надобно местных промывать да клизмовать. Телесно и душевно. Так от «фильтрации на входе» пришлось переходить к «фильтрации на месте». «Мобильная вошебойка комплексного типа». Стало понятно, что методы, уже очевидно необходимые ниже Стрелки, не менее, хоть и чуть иначе, необходимы и выше Стрелки. И вообще везде, где обретаются популяции хомнутых сапиенсов.
Глава 404
Особенно худо ребятам стало, когда сюда дошла весть о моём «пощипывании» булгарского каравана.
Нет, обиженность иноземцев-иноверцев — людей русских порадовала. «Так им, гололобым, и надо!». Но моя фраза:
– Рабов через Стрелку не пущу.
Вызвала у местных рабовладельцев крайнее и неподдельное недоумение. До такой степени, что «инициативная группа» кинулась к князю Андрею искать на Ваньку-лысого укороту.
Мы с Лазарем эту тему прежде не обсуждали, позже — связи у нас не было, выкручиваться — он не умеет. Так и стоял столбом перед князем, глазами хлопал да повторял:
– Иван Акимович против воли княжеской… никогда! Мамой божьей клянусь!
Но одну вещь я в него перед расставанием вдолбил. По Иосифу, свет, знаете ли нашему, Виссарионовичу.
В протоколах Потсдамской конференции меня когда-то поразил рефрен. Каждый раз, когда позиции сторон упирались в неразрешимое противоречие, Сталин говорил:
– Пэрэнесём на завтра. Пусть пока экспэрты…
Лазарь потребовал изложения претензий в письменном виде. Притащил ворох этой бересты в дом, и, скуля от страха и испытанных унижений в княжьем совете, вывалил всё перед Цыбой:
– Ты своего хрена плешивого — лучше знаешь, что он задумал — сообразишь. Спасай!
Молодец. Не всяк мужик свою голову в зависимость от бабского совета поставит. Лазарь — рискнул. И они «проиграли» типовые ситуации, вопросы и ответы. Домашние заготовки, как в КВН. Хорошо — Лазарь склерозом не страдает.
А Цыба… Я ж объяснял — я с людьми разговариваю. И в наложницах у меня… просто «подстилки с дыркой» — не держатся. Скучно с такими, знаете ли.
Через два дня Лазарь, вновь «представ пред грозны государевы очи», уверенно тыкал пальчиком в свитки.
– Стрелка отдана Воеводе Всеволжскому. Какой закон он на своей земле установил… никаких запретов нет.
– Дык как же такое?! Дык мы ж с отцов-прадедов… Дык «Правда Русская»…
– Погодь. Ты в Царьград придёшь — по «Русской Правде» там жить будешь? Или по законам цесарским? Чья земля — того и закон. Земля — «Зверя Лютого». По указу князя Андрея Юрьевича. Ты против князя? Воевода Иван указал — всяк человек на его земле — вольный. Это — тамошний закон. У него — такой, у кесаря — иной. Но законы — равные.
– Дык воровство же! Ведь всяк холоп к нему побежит! А с отудова выдачи нет!
– Твой холоп — твоя забота. Сторожи рабов крепче. Или — корми лучше. Забота воеводы Ивана — его земля. Или как? У тебя корова сдохла — Воеводу Всеволжского виноватить будешь?
– Не, не по обычаю, не по правде… Ён же и с прохожих кораблей рабов снял! Не на своей земле! Купецких!
– Врёшь, боярин. Не снимал воевода рабов с кораблей. По указу князеву воеводе велено выбить шишей речных. Для того повелел Воевода Всеволжский вести досмотр кораблей торговых. И нашёл крамольников, которые от князя муромского убежать тщились. Ты, боярин, против князева указа? Или тебе шиши речные да воры поганские — любы? Стало быть, досмотр — правильно? А уж как то дело делать — воеводе на месте виднее.