Именно кузина, сама того не заметив, подсказала ему выход. Однажды вечером она, жутко рассерженная, за ужином ругалась на налетевших со всех концов Галактики выродков и экзотов, которые пошло вопят, суют везде свой длинный нос (если он у них вообще есть) и мнят себя журналистами. Самым оскорбительным был уровень их зарплат: из коренных жителей столько мог получить разве что губернатор пригодностью не ниже 65% и эффективностью не ниже 3 к 5.
— Ну, или Косинга! — выплюнула кузина. — Ему и экзамен невесть зачем сгодился: он и без него из своих владений выжимает столько, что на подводную столицу хватило бы!
Бен — точнее, теперь уже младший чиновник департамента земледелия Шатле — сочувственно кивал. Он тоже хотел бы только совать нос куда не следует и вопить в камеру, а за это получать косинговы доходы. Тоже хотел бы...
...идея подкралась незаметно, ужалила, как оса, и улетела дальше.
А он вышел в доступный теперь и на Набу инфосек, прояснил для себя пару вопросов и отправил несколько сообщений, ответы на которые навсегда разделили его пополам.
На журналиста Бена Драра, эксперта по всем на свете вопросам, и набуанского чиновника Шатле.
***
— Почему вы стали журналистом? — спросила Сабе, когда они закончили эфир. — Я имею в виду, у вас были очень высокие баллы, об этом говорили в городе, и вы патриот Набу. А журналистика — это немного не по-набуански...
— Да, так, — кивнул он. — По-набуански — это когда все знают всех, и соседи передают соседям, сколько баллов кто получил на экзамене и у кого дети вдруг решили покинуть семейную стезю и пробивать свою. Когда у королевы или короля десяток двойников, но их все знают по именам, а половину — так и в лицо, но честно играют в общую игру "не узнай монарха"... но такого Набу уже нет. Тапало стрелял, Веруна втыкал мизерикордию, Амидала устроила пышные похороны.
— И возникла нужда в журналистах?
— Как и в сенаторах, — кивнул он. — Кому-то надо представлять нас во внешнем мире. Создавать то, что называют имиджем, предоставлять выгодную нам информацию, держать пальцы на пульсе событий и всё такое. Кто-то должен был кричать по всем каналам о продажном канцлере, подлых торгашах и неконституционном захвате, чтобы, когда кто-то другой произнесёт свою историческую речь и поведёт войска на штурм без объявления войны, этого кого-то не судил верховный трибунал.
— Судил?! Но...
— С точки зрения закона Республики, действия королевы были чем-то средним между бунтом, терроризмом и сепаратизмом. Но общество легко прощает подобные мелочи, если их совершает харизматичная юная дева во имя Слов с Большой Буквы.
— А вы циник, Шатле.
— Отнюдь, сержант. Я непримиримый идеалист.
— Верите в честность сенаторов, неподкупность постовых, джедайское целомудрие, домовых и русалок?
— Знаю по крайней мере двух честных сенаторов, массу неподкупных постовых, нескольких целомудренных джедаев... осталось встретить домового и русалку. А лучше по три штуки тех и других, чтоб нельзя было списать на случайность, — он улыбнулся. — А вы, сержант? Во что вы верите?
— В королеву, — сухо ответила Сабе. — Больше не во что.
***
Палпатин вышел на Шатле, когда набуанский кризис только разгорался, а сам сенатор только прикидывал свои шансы на канцлерский пост. Он просто искал способного журналиста для своего штаба, случайно наткнулся на Вечерний Излучатель и узнал в чудаковатом ведущем своего бывшего однокашника. Что хуже, он, вероятно, увидел в нём некий талант или, как минимум, некие перспективы — и потому тем же вечером по местному времени Нуми Роос, той самой кузине и ныне агенту Бена, позвонила Слай Мур и пригласила их на ужин.
Встреча прошла в самой тёплой атмосфере: воспоминания юности, забавные и трогательные, горячая благодарность за судьбоносные слова... её испортила только узкая тень мууна, которая незримо падала на стол, разделяя его на две половины. Этот муун был сейчас далеко — и, кажется, только потому ужин мог состояться. Это не мешало ему постоянно присутствовать в беседе: недомолвками, оговорками, оправданиями...
Но никакой Хёго Дамаск не мог помешать двум набуанам заключить политический союз во благо своей Родины. Отныне Палпатин становился спонсором "Излучателя", а Шатле — рупором политики Палпатина и, в случае нужды, его спичрайтером и идеологом.
Не стало помехой их союзу и то, что Палпатин оказался ситом, Дарт Сидиусом.
Главное — когда он стал канцлером, чёртов завод сократил обороты на две трети и наконец жёстко встал вопрос о переносе всех разработок на спутник, благо, месторождения там были.