_____________________________________________-______________________
[1] Чуть утрированная игра на различиях Legends и сериального канона. Не помню, была ли в книге Кюцина матерью еще и Саважжа с Фералом; они там по-моему вообще не упоминались. Суицид, впрочем, тоже, это скорее фанонное следствие из её своеобразного поступка. Но то, что в книге мама Мола была Кюцина (Kycina) и это она впарила Палпатину своего годовалого сыночка во спасения его от агрессивного матриархата, а в сериале мамой была Тальцин и сына у неё отнял Палпатин, причём обманом — факт. А ещё есть гомикс, и там Мола забрали чуть не в подростковом возрасте, но в такие дебри я не забредал.
[2] Единственное объяснение тому, что, страдая дичайшей паранойей в отношении ТС, Йода и джедаи ничего не сделали с ночными сёстрами, хотя периодически навещали дневных. Нет, вот реально. Полная планета ситхских баб и мужиков, расрасрас! Второй Ондерон, расрасрас! — нифига, никаких чисток. Даже после перепляса забрака-ситха (!) на Набу. Значит, как-то договаривались (в стиле "я не я и сабля не моя, наши локальные разборки, белые и зеленые бваны не понимают).
Глава двенадцатая: (д)Осадное положение
Падме ещё раз пнула дверь. Та не открывалась.
— Они там оборону организовывают, им не до того, чтобы с нами нянчиться, сенатор, — заметил Навара. — А ваша репутация...
Падме вздохнула. Да, у неё была репутация человека, который непременно суёт пальцы в любую представившуюся розетку. Нет, она не была в этом виновата — всё, что случалось, случалось без её на то желания. Но и винить княгиню за разумную предосторожность она тоже, в общем-то, не могла.
— Зато теперь княгиня Сатин не сможет оспаривать наши выкладки по Дозору и его поддержке. Не после того, как третий мобильный флот взял в кольцо Мандалор.
Тви'лекк горьковато усмехнулся. Блеснули в темноте зубы.
— Не сможет? Вы хорошо думаете о людях, сенатор. Слишком хорошо. Как бы не возражала реальность, Сатин придумает тысячу фантастических, ломающих бритву Уиллема объяснений, почему она была права. Верьте мне, у меня было немало таких клиентов...
Падме невольно улыбнулась. Слово "клиент" Навара говорил с той особенной, ласково-снисходительной интонацией, с которой хорошие врачи произносят слово "пациент". Отчего-то это успокаивало.
Она не возражала, когда их с Наварой отвели в убежище и оставили там, за семью слоями изоляции. Она была даже рада: что бы ни было в прошлом, сейчас она была в ответе не только за себя. Собой рисковать можно; ребенком, тем более ещё даже не родившимся — нет. Это были набуанские понятия, да — но те набуанские понятия, от которых Падме не желала отказываться, поскольку более совершенных, по её мнению, просто не существовало.
Рваться наружу она стала, когда внезапно выключилось питание и резко упала температура воздуха. Из всех систем обеспечения работали только посвистывающая вентиляция и замки на двери. Единственным источником света стали диодные указатели на двери: непонятные крючочки мандалорской письменности, горевшие красным, жёлтым или зелёным огнём. Что они отмечали, оставалось загадкой.
— Да, в неприятное мы положение попали, давненько я в таком не бывал, — меж тем продолжал говорить Навара, и задним числом, по его интонации, по тембру голоса, Падме поняла, что он говорит просто ради того, чтобы она слышала живой голос и могла за него ухватиться.
Было неприятно подумать, что она, значит, настолько нервно напряжена, что это видно... то есть ощутимо со стороны. Впрочем, у неё было оправдание, и оправдание это находилось внутри неё. Очень утешительное оправдание: приятнее жить, когда у тебя не ПТСР и не нервное истощение, а всего лишь беременность.
— Помнится, последний раз подобное попадалово случилось, когда я совсем молодым был и только начинал работать на Орден, а меня откомандировали защищать магистра Винду, тогда ещё мастера.
— От чего?
— От обвинения в массовых убийствах, — в темноте снова блеснули белые зубы. — Точнее, от наказания за них. Магистр всегда отличался радикальным подходом к вопросам разрешения конфликтов. Старая кореллианская пиеса исчерпывающе описывает его простой максимой: "Выясни, кто прав, кто виноват, и выпори обоих". Его отправляли в исправительные колонии, он бежал оттуда через пару месяцев, возвращался на службу Ордену и все считали, что ничего не было.
— А вы?
— А я защитил его. Убедил суд, что массовые убийства произошли в порядке самозащиты и другого выхода не было, всё такое прочее. Вместо тюрьмы тот отправился в сельхозчасти на полтора года. Меня очень ругали, и тут тюремный корабль взорвался: кому-то надоел круговорот Мэйса Винду в природе. Но магистр-то был не на этом корабле, а на совсем другом. Да и с массовыми убийствами после картошки завязал надолго. И правильно: что тюрьма перед концлагерем для потенциальных жертв Тёмной Стороны...