* * *
Навара Вен был забавной личностью. Этот миниатюрный белокожий тви'лекк числился официальным юристом Ордена Джедаев уже не меньше тридцати лет, знал о своих нанимателях больше, чем кто-либо во всей галактике (включая, может быть, и совет двенадцати — ведь те грехи, что несут адвокату, от них всяко прячут), но при этом был несгибаемо им верен и, сам ругательски ругая всё джедайское, не позволял никому со стороны сказать ни единого дурного слова в их адрес.
Падме знала его неплохо со стороны и едва-едва — лично: разумеется, юрист Ордена часто появлялся в Сенате с тем или иным заявлением или в поисках того или иного ордера, но оставался скорее персонажем пересудов в курилке и досужих сплетен, чем живым существом из плоти и крови.
— А как вы вообще стали джедайским юристом? Я имею в виду, вы же... ну, не одарённый? — задала она вопрос, чтобы заполнить тишину.
— Отнюдь, — возразил тот. — Я весьма одарён в своей области. Но не в области Силы, о да. Просто магистр Ади Галлия имела привычку выкупать рабов. Потом она отдавала их куда-нибудь учиться, а потом приходилось находить им применение, ведь Совет очень возражал против такой бесцельной траты бюджета, как...
— Спасение живой души, — резко закончила за него Падме. — Интересно...
— Что?
— Нет, ничего. Просто вспомнила, что Оби-Ван ругался на своего наставника — мол, нельзя выкупать всех попало рабов, джедаи не для этого.
— Он всего лишь повторял слова старших, несправедливо было бы его винить, — пожал лекками Навара.
Падме вспомнила недавнее голосование в Сенате. Орн Фри Таа потребовал расширить право тви'лекков на торговлю рабами, Органа его поддерживал, объясняя, что это единственный способ спасения детей с умирающего Рилота[1] и единственный открытый для прекрасного, гордого народа с уникальной культурой путь миграции. Сейчас выглядело нелепо, а тогда звучало даже убедительно, рисовало масштабное полотно "Трагедия нации", с героическими матерями, выменивающими детей на золото и шепчущих вслед отлетающим работорговцам: «Это для твоего же блага. Ты поймёшь, когда увидишь прекрасный большой мир!».
Почему тогда никто не додумался вызвать... да хотя бы вот Навару Вена, уважаемого тви'лекка, и спросить: благодарен ли он продавшим его родителям? Рад ли он был — тогда, до визита самовольной джедайки — видеть прекрасный большой мир? Что бы выбрал он сам?
Но Сенат большой, ему видней. И демократическим голосованием было решено поддержать рилотскую работорговлю и защитить её от вмешательства сторонних сил и местных активистов-аболиционистов — как часть древней и прекрасной культуры.
Утешало только то, что сама Падме всё же голосовала против. Органа был очень убедителен, да; но у Падме был Энакин.
* * *
— Вы знаете мастера Скайвокера? — спросила она.
— Он ваш добрый друг, — ответил Навара.
— Да, но я мало его знаю. То есть, какие-то его чисто-человеческие привычки и черты знаю очень хорошо, всё же мы немало времени провели вместе. Но я совсем не знаю его... с профессиональной стороны.
— А он друзьях, тем более добрых, хочется знать всё возможное, понимаю.
Это "добрых" было сказано, кажется, с намёком — впрочем, достаточно смутным, чтобы его можно было не заметить.
— Мастер Скайвокер человек удивительного для такого таланта непрофессионализма. Джедай из него ужасный; притом, что пилот, механик, боец, напарник — замечательный, — задумчиво сказал он. — Нам не доводилось много работать вместе, но так или иначе о нём приходится слышать.
— Потому что Избранный?
— Нет, потому что от него вечные проблемы. Он слишком вкладывал душу во всё, что делал, знаете ли, и мало думал о последствиях своих поступков. Мог избить уважаемого и почтенного рыцаря просто за то, что с точки зрения мастера Скайвокера тот совершил подлость — или за то, что у него, простите, "рожа кривая". Мог совершить хищение из казны Ордена, потратив командировочные на помощь кому попало — или, с тем же успехом, на вступительный взнос за участие в гонках. Из всех нынешних джедаев он больше всех походит на мою Благодетельницу, — это слово он выделил особо, — но, видите ли, она дочь кореллианских дипломатов, а её бабка — толотийская царица. А он — бывший раб.