Слабая вспышка белого света озарила середину плиты для призывов, заставив чародея прикрыть глаза. Не приготовь он соответствующие защитные заклятия, сияние ослепило бы его, сожгло кожу. Когда перед глазами исчезли пятна, вызванные даже столь слабым светом, маг увидел, что призыв увенчался успехом.
Федриэл стоял на плите, скованный начертанными на ней магическими линиями. Кончики покрытых перьями крыльев существа, белоснежных и сиявших даже во тьме, касались краев своеобразной магической клетки. Ангел отличался прекрасным сложением и хорошо развитой мускулатурой, обтянутой бледно-золотистой кожей. С пояса свисал серебряный жезл, наделенный немалой магической мощью. Орлиный нос, твердые линии скул и подбородка, пронизывающий взгляд снежно-белых глаз. Комнату вмиг наполнило благоухание прекраснейших цветов. Ангел огляделся по сторонам.
— Что это за Уровень? — спросил он самым сладкозвучным тенором, который только доводилось слышать Востиму.
— Ты на Уровне, который изобрел я, — ответил маг.
Ангел ничего не ответил, лишь вперил взгляд в Востима.
Создание послабее отпрянуло бы под столь пронизывающим взором. Но Востим ответил одним из собственных взглядов.
— Что ты за существо? — спросил наконец пленник. — Ни гитиянки, ни гитцерай, но похож на обе расы…
— Таких, как я, тебе еще не доводилось встречать, дух, — отозвался Востим. — И других таких ты не увидишь.
Сияющее создание уловило угрозу в словах мага и нахмурилось:
— Мы с тобой не враги, существо.
Федриэл закрыл глаза и попытался то ли прочитать заклинание, то ли призвать божество. Но попытка не удалась, как и предполагал Востим. Ангел открыл глаза.
— Твои оковы не дают мне использовать магию, — произнес он, констатируя факт.
Маг не стал подтверждать очевидное.
— Что же ты тогда хочешь от меня, существо? — спросил Федриэл.
Востим не видел причины лгать.
— Я хочу тебя, дух, — ответил он. — Ты не покинешь этот Уровень.
Сильнейший всплеск энергии — демонстрация гнева небесного существа — багровым ореолом вспыхнул вокруг его лишенной волос головы. Пушистые крылья затрепетали от возмущения.
— Твоя наглость неслыханна! Маг не стал разубеждать пленника.
— Я сокрушу тебя, — пообещал ангел, снимая с пояса жезл.
— Это тебе не поможет, — отозвался маг. — Ты не смог бы причинить мне вред, даже не будь вокруг тебя оков.
— Союзники будут меня искать, — сказал Федриэл. — И отомстят, если ты причинишь мне зло.
— Тебя не найдут. А если и смогли бы отыскать, то не осмелились бы войти.
Ни одно из божеств не решилось бы противостоять Востиму. В свое время он в одиночку побеждал драконов, истреблял целые культы, оставляя после себя миры в пламени и руинах. Но тогда он был юным и горячим.
— Ты принадлежишь мне, Федриэл. Но не бойся. Твои соплеменники скоро присоединятся к нам. Ты не умрешь в одиночестве.
— Почему? — вопросил ангел.
Сияние его кожи словно померкло, и маг с трудом сдержал улыбку. Однажды он задал такой же вопрос. И лишь спустя тысячу лет узнал, что у вопроса нет смысла. Вселенная была бесконечной, неумолимой и построенной на случайностях. В ней не было «почему?», по крайней мере в том смысле, что вкладывал в слово ангел.
— Потому что я это сделаю, — ответил чародей. — Желание — вот единственный ответ.
Глаза небесного существа сузились, и оно крепко сжало в руке жезл.
— Ты ошибаешься, — возразил ангел.
— Неужели? — с трудом удержавшись от смеха, поинтересовался Востим. — Тогда где божество, которому ты служишь? Где планетар, которому отчитываешься? Ты воображаешь себя существом, сеющим добро, слугой справедливости. Но я скажу тебе, что нет таких вещей, как добро и справедливость. Есть то, что есть. Во всем множестве вселенных есть воля сильного, и более ничего. Только подумай: будь вселенная справедлива, разве тебе суждено было бы встретить такой конец?
Ангел расправил плечи и обратил суровый взгляд на мага:
— Ты призвало меня не для того, чтобы испытывать мою веру, существо.
Востим нахмурился, опечаленный упрямством пленника:
— Тогда умри глупцом, Федриэл.