Хотя Грегаль располагал к общению, взгляд всё равно сам собой тянулся к явно гордой и высокомерной Кассии, настолько яркой она была. Словно одурманивала каждого, кто на неё хоть однажды взглянет. Вероятно, на Грегаля её чары не распространялись: он равнодушно отмахнулся от какой-то фразы Кассии и всё никак не отрывал взгляда от Этер. Если на Кассию хотелось просто любоваться, но не трогать её, то при взгляде на Грегаля возникало желание обнять его и рассказать всё, что осело на душе.
Эти ребята были так дружны, они знали друг друга много лет и могли с легкостью довериться. В скольких смертельных битвах они победили? Сколько врагов уничтожили? Крепкая связь между ними почти ощущалась физически, и от этого Этер начало мутить, к глазам подступили слезы. Она отвернулась, делая вид, что осматривает главный корпус — на самом деле просто часто моргала, пытаясь не выставить себя на посмешище. Молчание уже становилось неловким, когда позади Этер раздались шаги. Обернувшись, она заметила подошедших девушку и юношу.
— Этер, — первым поприветствовал её юноша. — Меня зовут Йотей. Добро пожаловать в наше отделение.
Его голос был мягким, тягучим и вообще довольно приятным. Зеленые глаза скользнули с Этер на Грегаля и Кассию. Короткие золотисто-коричневые волосы становились прозрачными под лучами восходящего солнца и чем-то напоминали мёд. Внешность Йотея была приятной, но всё же что-то в ней настораживало Этер, не давало чувствовать себя в полной безопасности. Но оно и неудивительно — чего она ожидала от отделения особого назначения?
— Такора, — лениво представилась шедшая позади девушка и сразу отвернулась.
Её образ был понятен и до боли знаком Этер. Такора казалась меланхоличной и спокойной, наверняка часто впадала в апатию и была разочарована в жизни. Темные волосы ещё сильнее оттеняли и без того бледное лицо, которое, казалось, было вообще лишено крови. На миг Этер удивилась, как такая хрупкая и холодная красота не растаяла в солнечном тепле. Такора поправила выпавшую из-за уха прядь, и только теперь Этер заметила черные перчатки с обрезанными пальцами и тонкие белесые шрамы, которые тянулись из-под ткани и паутиной покрывали руки.
Тишина была колючей и холодной. И хотя никто не смотрел на Этер прямо, ей почему-то казалось, что все молчат именно из-за её присутствия. Сейчас ей захотелось просто провалиться сквозь землю, исчезнуть, раствориться в утреннем тумане, лишь бы не видеть лиц новых товарищей. Не то, чтобы они ей не понравились: просто Этер едва смогла смириться с мыслью, что она должна лечить солдат на линии фронта, а не отправляться неизвестно куда с незнакомцами. На душе было неспокойно, и предчувствие беды разливалось в животе, мешая трезво мыслить. Было не холодно, но Этер все равно била дрожь.
Кто все эти люди? Пусть их сплотила единая цель, перспектива жить с ними несколько дней или даже недель совершенно не радовала. Дома у Этер всегда были друзья — она с трудом обходилась без них. Была лучшая подруга, много приятельниц и даже парень, с которым она тайком гуляла по ночам. Но Этер оставила все это за спиной, принесла в жертву какой-то неосязаемой великой цели. И теперь ей придётся начинать все заново в уже давно сложившейся команде.
— Пока мы не отошли, объясню кое-что Этер, — мужчина, который вчера сообщил ей о предстоящем задании, бесшумно вышел из-за ее спины. Этер вздрогнула. — Меня зовут Эон, для тебя — сержант Мориа или просто командир.
Эон окинул внимательным взглядом своих подчиненных.
— Правило первое: с этого момента и до того часа, как мы вернёмся сюда же, ты подчиняешься мне и только мне. Даже выполнять приказы королевы ты будешь только после того, как я тебе разрешу это сделать.
Кассия поджала губы, сдерживая смешок. Видимо, лицо Этер в этот момент не могло заставить её собраться даже перед командиром.
— Правило второе: никаких драк. Ссориться можно, но мстительности и обид я не потерплю. Правило третье: после того, как я отпускаю тебя вечером, ты можешь делать все, что тебе заблагорассудится. Но утром ты должна быть в точке сбора ровно в то время, которое я назначил, трезвая — или я не должен заметить, что ты пьяна — и в чистой одежде. Это понятно?