“Что же случилось в этом городе? – думал бородатый мужчина, - Какая катастрофа обрушилась на его стены? Кто в ответе за этот апокалипсис? Есть ли хоть кто-то живой здесь? И… и есть ли люди вообще, хоть где-то?” Последний вопрос пугал его своей невероятностью, и он решил на нём не заострять внимание.
Как бы там ни было, город уже давно пережил свою катастрофу, перетерпел свою жуткую драму. На его каменных скулах застыли судороги, в недрах его домов проросло забвение, по его пустым улицам скитались забытые воспоминания. Трудно описать то странное, растерянное созерцание которому предался наш герой. Растерянность смешалось в нём с задумчивостью, и он, усевшись на широкие каменные ступени пред разрушенным зданием с колонами, что когда-то являлось городским муниципалитетом, устремил взгляд уставших глаз в одну точку. Было нечто одновременно отталкивающее и привлекательное в этом худом лице, нечто что гармонировало, роднило его с этими отвергнутыми жизнью руинами. Страдание оставило на нём свой отпечаток, вгрызлось в его скулы, вросло в его морщины, застыло в его выцветших серых глазах. Его задумчивое суровое лицо отталкивало отстранённостью от жизни, его блёклые глаза отражали глубину душевной комы, в которой пребывало сознание. Но в тоже время, эта бородатая физиономия восхищала гордой обособленностью внутреннего мира, что отражалась на нём. Он не бежал от своего бремени, он добровольно впустил его в себя, дабы навсегда сжиться, срастись с ним, жадно впитать его до последней капли, не упрекая никого.
- Эй, ты, почему такой грустный? – вдруг раздался странный голос.
Мужчина вздрогнул и повернул голову по направлению к голосу. Но он не заметил ничего, чтобы могло издавать подобные звуки.
- Эй, я здесь. – Повторно прозвучал настойчивый голос. Он был скрипучим, словно аудио файл плохого качества, и в нём явно проступали тонкие детские нотки.
Мужчина опустил глаза и увидел неподалёку квадратную металлическую коробку, размером с футбольный мяч. В передней части металлического предмета находилась небольшая окружность, похожая на динамик, из которого, должно быть, раздавался голос. Чуть выше располагался меньшего размера глазок камеры, который выдвинулся слегка вперёд, что давало ему возможность большего радиуса обзора. Вся эта маленькая механическая конструкция передвигалась на нескольких колесах гусеничного типа.
- Ты… ты это мне? – удивлённо проговорил мужчина.
- А ты здесь ещё кого-то видишь? – раздражённо пропищал детский голос из коробки.
- Нет.
- Ну, так вот… последний раз я видела такое лицо у моего отца перед тем… перед тем… ну… оно было таким же грустным как у тебя. – Глазок камеры внимательно осматривал бородатое лицо.
- Я просто задумался. – Растеряно произнёс мужчина.
- Меня зовут Полли, и мне девять лет. А тебя как зовут? – оживлёно выпалил детский голосок.
- Хаген… меня зовут Хаген. – Ответил мужчина.
- Будем знакомы. – Последовала пауза. – Ты, почему молчишь? Тебе нравиться сидеть здесь одному? Хорошо, ну и молчи! А я пойду дальше, меня ждёт Рассвет. – И квадратный робот, не спеша, двинулся вперёд на своих гусеницах.
Хаген по-прежнему растеряно наблюдал как небольшая металлическая коробка, говорившая детским голосом, понемногу удалялась. Затем он встряхнул головой и встал.
- Я могу пойти с тобой? – вдруг спросил мужчина.
Квадратный робот неуклюже развернулся.
- Если у тебя и дальше будет такое лицо, то лучше сиди здесь. – Раздражённо воскликнул тоненький голосок.
- Я постараюсь… я, что не будь, сделаю с этим… - озадаченный таким ответом, проговорил Хаген.
- Ну, если постараешься, тогда пошли. Но нам лучше поторопиться. – Ответил странный робот, возобновив своё неспешное движение.
Мужчина догнал робота и замедлил шаг, дабы идти с одной скоростью со своим необычным попутчиком.
- Ты… ты искусственный интеллект? – спросил Хаген.
- Нет, я девочка. Меня зовут Полли, и мне девять лет. Разве не понятно? – опять злился детский голос.
- Понятно… но… но как ты оказалась в… в этой странной коробке? – как можно аккуратней спросил бородатый мужчина.