- Знаешь, что, я буду называть тебя Хаги. Потому что Хаген слишком сурово для тебя. Ты и так постоянно нахмуренный… и эта брода делает тебя ещё более сердитым… - залепетал детский голос.
- Как тебе угодно, Полли. – Ответил Хаген.
- Папа не носил бороду… у него были небольшие усы, торчащие вверх по краям… он… кажется, он намазывал их каким-то воском, чтобы они так торчали… - засмеялся детский голос.
- А как звали твоего отца?
- Рихард… его звали Рихард… Что с тобой? Ты шатаешься? – испугано запищал голос девочки из железной коробки.
Мужчина, в самом деле, с трудом держался на ногах. Цвет его лица стал бледно-серым, и он поспешно присел на бетонную плиту, что находилась неподалёку.
- Что с тобой, Хаги? Твой энергоблок повреждён?
- Всё нормально, - выдохнул мужчина, - голова просто закружилась… скорее всего, это потому, что я голоден…
- Голоден? Я помню, что это значит… но я не помню самого ощущения… не помню, как это… совсем не помню, как это быть голодным…
- Дай мне минутку отдохнуть… Сколько нам ещё идти?
- 4 123 метра, если не будет препятствий.
- Чуть больше четырёх километров…
- Твоему энергоблоку нужна подзарядка? Ты работаешь не в полную силу?
- Можно и так сказать.
- Я помню, что любила какао и клюквенное печенье… но я не помню разницы между ними… для меня вся еда теперь на один вкус, если я вдруг что-то припоминаю о ней… а какая еда у тебя была любимой?
- Не помню… но что ты говорила о клюквенном печенье?
- Я помню, что любила его… оно… оно называлось… сейчас вспомню… оно называлось “Лис” … и было в такой оранжево-красной упаковке… а ещё я помню песенку из рекламы этого печенья…
Лис на дерево залез,
И хотел печенье съесть;
Посмотрел, печенья нет,
Что же будет на обед?
Не теряй своё печенье,
Ведь оно вкусней варенья.
Мне всегда было интересно, умеют ли лисы лазать по деревьям. Что с тобой, Хаги?! Тебе стало хуже?! – испугано закричал детский голос, и глазок камеры стал нервно вращаться, осматривая своего спутника.
Мужчина обеими руками обхватил голову, словно его череп сдавил чудовищный спазм. Его помутневшие глаза бегали из стороны в сторону. Из дрожащих уст вырвались тихие слова:
- Фани… моя Фани…
* * * *
Лис на дерево залез,
И хотел печенье съесть;
Посмотрел, печенья нет,
Что же будет на обед?
Не теряй своё печенье,
Ведь оно вкусней варенья.
- Её любимая песенка… такая наивная… такая смешная… надеюсь, что я больше никогда её не услышу!
Хаген взял со стола тяжёлую книгу, и запустил её в широкий плоский экран, висящий на стене. Книга разбила экран, и повалилась на пол с жутким грохотом, погребённая под осколками монитора. Бородатый мужчина подошёл к шкафу, и достал из него бутылку виски. Налив себе полный стакан, он осушил его одним махом. Затем он накинул лёгкую осеннюю куртку и вышел из дома. Оказавшись на улице, Хаген спрятал руки в карманы, и уверенной походкой зашагал по холодному асфальту, вдыхая полной грудью морозный воздух.
Он шёл около получаса. Морозное утро всегда успокаивало его. Наш герой держал путь к своему другу Роберту, что жил в пригороде, как и он сам. К дому Роберта было не более десяти минут ходьбы, но Хаген нарочно сделал крюк, дабы собраться с мыслями. Вскоре он оказался возле одноэтажного серо-коричневого здания и позвонил в дверь.
- Кто там? – раздался голос из динамика.
- Это я. – Ответил бородатый мужчина.
- Заходи, Хаг. Я в лаборатории. – Был ответ.
Дверной замок издал щелчок, Хаген открыл дверь, и, пройдя в гостиную чрез крохотную прихожую, спустился по лестнице в просторный подвал, в котором располагалась лаборатория хозяина дома. Роберт, лысоватый полный мужчина в круглых очках и белом халате, с недельной щетиной на пухлых щеках, поднялся со скрипучего кресла навстречу гостю.
- Привет, Хаг, садись.
Мужчины крепко пожали друг другу руки, что свидетельствовало и давней дружбе, и Хаген присел на единственный стул, предварительно сняв с него старого отключенного робота-помощника, которого поставил на пол. Пред креслом Роберта находилось несколько габаритный мониторов, остальное пространство широкой подвальной комнаты было заставлено различным специализированным оборудованием и его деталями, так что требовалась немалая ловкость и осмотрительность во время передвижения, дабы ничего случайно не задеть. Удивляло, как это удавалось хозяину лаборатории, при его комплекции.