Долгий и липкий взгляд в упор поневоле заставляет оглянуться… Котова! Снова трется рядом, чертовка! Нда, ситуация. И что же мне, Ирэн — теперь с тобой делать-то?
Глава девятая. Апрель. Третья неделя
Неожиданно эффектно даже для самого себя — прямо по-ковбойски, взлетаю в седло под очередным, старательно незамечаемым длинным взглядом Котовой. Само — собой, Ирэн явно не против проследовать к месту новой жизни — не одной из беженок, тянущихся за телегами, а поглядывая на мир с высоты, да еще и прислонившись к одному из высокоранговых самцов мощного прайда. Даже не надейся — не предложу, Кошка.
Финита ля комедия. «Умерла так умерла». Так что ноженьками стройными асфальт топтать придется, Ира… И принесло же тебя на мою голову!
Шептун и Зимний похоже влегкую просекают мое неуютное душевное состояние.
— Судя по всему — не мимолетное у вас с этой притти вумен было? — пристраивая своего Майбаха борт в борт к моему Поршу, закуривая интересуется Валентин. Наши стремена — «чокнувшись» — звякают как рюмки.
— Угу. «Лав стори» длиной в пять лет… Жили вместе. Совсем еще недавно.
— Ого! Вот это поворот сюжета, — присвистывает Валерон слева, — Да, братцы — жизнь она порой поинтересней сериала будет. Бразильского. Или мексиканского… Вода есть у кого?
— Класс! — подхватывает художник, — Держи. А я-то переживал, что без кинематографа заскучаю. А тут ведь реальная «Санта — Барбара» прямо на глазах намечается. С доставкой! Нет — круче! Скорее даже — иммерсивный театр! (от англ. immersive — «создающий эффект присутствия, погружения», театр вовлечения, где зритель — полноправный участник происходящего действия). Сильно! Может, еще и самому повезет в спектакле поучаствовать… Егор, если тебе нужен будет кто — записки в тайные места закладывать или еще чего, можешь смело положиться на старого доброго Шептуна. Я — могила, командор! Надежней не найдешь. Ты же знаешь.
— Лишь бы не «Игра престолов» образовалась, — небрежно отмахнувшись, я не ведусь на подначки корешей.
Хотя кое-какие опасения и у меня имеют место быть! Котова — та еще россомаха. Зубастая, а местами даже ядовитая. Да и моя девочка-самурай давненько уже — далеко не карамелька с вишневым повидлом. Хорошо, если эти: обе-две ягуарихи, только неприязненно глазюками стрелять в сторону «соперницы» будут и этим ограничатся. А то начнут интриги плести, да сплетни разводить, ну а там и до отравленных кинжалов или яда в бокале недалеко. Разведут страсти шекспировские.
— Чего делать-то с этим будешь?
— Считаешь, надо что-то делать? Не вижу настолько серьезной проблемы, — я пытаюсь казаться безразличным.
— Ты не видишь — Ольга разглядит! Даже там где её на самом деле и не будет! Бабы! Я тебя уверяю, дружище. Валентин — подтверди. — аппелирует Зимний к верному собутыльнику.
— Зуб даю! Две львицы в одной берлоге не уживутся. А твоя бывшая — на газель испуганную никак не похожа. Или все же она веган глубоко в душе? Так что: «There can be only one!» — Останется только один! В нашем случае — одна, — гаденько хихикает Шептун.
— Ох ты ж, мля! Ну а это-то откуда еще?
— Классика! Бессмертный «Горец»!
— Вам от меня чего надо, не пойму, олдеры?
— Да мы за тебя переживаем. По-отцовски. — Зимний тоже издевательски ощеривается.
— За себя переживать не пробовали?
— О, видал — психует наш Егорий! Значит все непросто! Значит: не показалось нам!
— Устаньте уже! — я понижаю голос до минималок, — Чего перевозбудились-то оба, сердешные? Может охладить? Так я зараз сменталю! Мне для друзей ничего не жалко.
— Менталку сначала отрасти, пугатель! Энергии-то у тебя нетути!
— Серьезно, Егор — может во избежание потенциальных конфликтов — твою бывшую сразу ко мне в поселок на проживание определить? Может с Полинкой подружатся… На кой тебе эти бабские игрища и страсти испанские? Ты вон уже только её увидел, аж посмурнел. Что, в груди щемит ещё, поди? Понимаю — такая защемит!
— Да уж, хороша матрешка! Я бы — вдул.
— Сука, я щас тебе с ноги поперек лобешника вдую! Иммерсивный театрал! Скажи еще, что за последние двадцать лет хоть один раз в театре был. Да и раньше — дальше буфета не добирался, отвечаю! Босота вшивая! Интеллигента он включил!
— Вот так, — горько сводит свои гренадерские плечи Шептун, — всё как всегда! Все по-прежнему: обидеть художника может каждый, ну а материально помочь — никто! Мир изменился, а люди в нем все те же! Печально господа, — все кони в округе опасливо дергают ушами от шумного и могучего вздоха, — Может, вздрогнем?