Степан вытащил девушку из-под спасительной скамьи и быстро пополз к выходу.
А перед горящим коровником, в котором исчез Степан, несколько минут стояла тишина; эти минуты казались часами.
— Степан! Степан! — раздались голоса, но никто не отвечал.
— Лей на меня воду! — крикнул Стукалов Николаю Мовчану, который орудовал у помпы.
Несколько человек бросились к воротам.
— Осторожно!
Все увидели, как, охваченное огнем, стропило почти над самой дверью начало клониться в сторону. В это время из дыма, шатаясь, вышел Степан с Галей на руках. За ним с грохотом обвалились балки.
Люди бросились помогать Степану, сорвали с него тлеющую фуражку. Николай быстро облил товарища водой.
— Скорее машину!
— Врача надо!..
— Живая, дышит!
— Давай, мы понесём! — предложил кто-то.
— Я сам… — с трудом выдавил из себя Степан, раскрыв рот и жадно глотая воздух.
Толпа расступилась.
— Растаскивайте стены! — раздалась команда.
Тяжело ступая по грязи, Степан нес Галину к селу. Дождь лил словно из ведра, грязные потеки текли по закопченному лицу, по распахнутой груди парня. А он не отрывал глаз от неподвижного личика девушки, которое то и дело освещала молния.
— Галина, Галочка… Родная моя!.. — едва слышно шептал Степан и осторожно, словно ребенка, прижимал ее к себе.
А над селом, над степью, над всем Крымом гремел гром, вспыхивали молнии. Омытая теплым дождем земля радовалась пробуждению.
Весна! Пришла весна!
Глава сорок девятая
Больница была на противоположном конце села. Поэтому Степан принес Галю на квартиру. Сюда же прибежала и врач Вера Ивановна. С помощью Насти и бабки Степаниды она принялась приводить девушку в сознание.
Через полтора часа приехал вызванный из районного центра хирург.
За это время коровник сгорел дотла. Осталась только куча обугленных головешек.
Несмотря на дождь, во дворе Торопыгиных собралась толпа. В сенях плотно стояла молодежь. Разговаривали тихо. Настя открыла в комнате окно, выбежала в сени.
— Н-ну, как? — схватил ее за руку Сергей.
— Что с ней?
— Да говори же!..
Слышалось тяжелое дыхание.
— На боку синяк большой, очевидно, корова рогом зацепила, но переломов нет.
Степан не мог скрыть облегченного вздоха и бессильно оперся о стену.
— Но до сих пор не пришла в сознание. Дыма наглоталась. На ноге ожог. И как только ее коровы не затоптали, как только от огня спаслась?! — захлюпала Настя. — Кто там сигарету курит?! — повысила она голос.
В углу тихо зашумели, кого-то вытолкали за дверь.
Настя вытерла кулаком глаза и нос.
— Вы, друзья, расходитесь. Скоро утро. Я тут подежурю, а потом все расскажу. Идите, идите…
Она прошла по кухне, тихо проскользнула в комнату. Хирург шепотом предлагал отправить больную в районную больницу, но Степанида запротестовала.
— Не позволю! Вы что, шутите — трясти ее по ухабам, да еще в такой ливень… Завязнете где-нибудь в степи… Не дам, и все! Сейчас она заснула, ну и пусть спит!..
Хирург поговорил шепотом с Верой Ивановной и уехал.
Бабка Степанида собралась было сидеть возле Галины до утра, но Вера Ивановна и Настя уговорили ее идти спать.
— Мы сами по очереди подежурим!
Настя села возле стола, оперлась о него да так и задремала. Девушке показалось, что прошло всего несколько минут, когда ее разбудил шепот. Она открыла глаза. За окном синело чистое, умытое ночным ливнем небо.
Ночью Галина трижды просыпалась. Вера Ивановна давала ей лекарства. Уставшая за день Настя ничего не слышала. Теперь она удивленно моргала глазами, пытаясь понять, где это она оказалась.
— Настя, — снова послышался шепот.
Настя порывисто поднялась и бросилась к подруге.
— Галочка!.. Как ты себя чувствуешь?
— Ну, — отстранила Настю Вера Ивановна, — давай посмотрим, как здоровье…
Днем Галя чувствовала себя уже лучше. Перестала болеть голова. Бабка Степанида не разрешила забирать ее и в сельскую больницу.
— На разных супах будете держать там… У меня она быстрее поправится!
Вечером в комнате собралась молодежь. Пришли Настя, Сергей, Михаил Антаров, Тимофей Ховбоша, несколько доярок. Все старались шутить, вспоминали разные смешные истории.
— На болезнь не обращай внимания, надо пренебрегать ею, тогда быстрее выздоровеешь, — убежденно говорил Сергей. — Я весной, когда болел, так все время посвятил изысканию новых облегченных методов возведения в квадрат двузначных чисел, например, тридцать пять на тридцать пять, двадцать три на двадцать три. Так увлекся, что не заметил, как выздоровел. Мне прописали тогда сосать какие-то кисло-сладкие таблетки. Как-то взял я одну, сосу, сосу, а она почему-то не тает. Целых полчаса мучился, потом глянул, а это не таблетка, а пуговица от рубашки.