Но больше всего понравилось ей определение дела Якима. Может потому, что оно больше всего совпадало с ее взглядами на жизнь, с нынешним душевным состоянием.
Галина чувствовала себя по-настоящему счастливой. Она делает то, о чем столько мечтала. Шумят на ветру молодые деревца в ее саду. Появились молодые побеги винограда. Вместо ста двадцати гектаров колхоз посадил сто тридцать два. Об этом писали в газетах, за это, говорят, похвалили в области.
Нелегко, но хорошо жить! Только такая жизнь интересна! Только в преодолении трудностей человек получает истинное наслаждение!
Глава пятьдесят вторая
Минувшая весна в Крыму была необыкновенная. Закладывались сады, парки, виноградники, озеленялись города и села.
Но вот отшумели напряженные дни весенних посадок. Началась обычная будничная работа на плантациях.
Наступила жара. С утра и до вечера в чистом небе висело горячее солнце. Буйно росли, тянулись вверх и травы, и хлеба, и виноградные лозы.
Степан Бондарь уже второй раз перепахивал междурядья, а бригада Галины выпалывала сорняки, разрыхляла почву возле каждого кустика.
Очень припекало. Настя разогнула спину, спрятала под платок рыжеватые кудри.
— Секретарь партийный к нам едет, — крикнула она. — Очень хорошо, я сейчас злая и всыплю ему чертей!
Стукалов подошел, поздоровался, спросил, как дела.
— Ничего, работаем, мозоли набиваем, — сердито ответила Настя. — Когда уже о нас начнут беспокоиться?
— Что случилось?
— Все то же самое! Когда механизация настоящая будет? На посадки кое-как один гидробуровой агрегат снарядили, а теперь вот спину гни… В других колхозах, говорят, в рядках специальными плужками обрабатывают почву…
— Не горячись, — засмеялся Стукалов, — плужки уже заказаны, послезавтра пойдут в работу.
Он повернулся к Михаилу.
— Мне с тобой поговорить надо.
Стукалов отвел Михаила в сторону.
— Что у тебя с Галиной? Мне рассказывают…
— Иван Петрович, все это брехня… Ну, честное комсомольское — брехня! — Михаил прижал руки к груди.
Девушки сделали вид, что заняты работой, а сами настороженно прислушивались к разговору.
— Почему же твоя жена вчера прямо на улице набросилась на нее…
— Кто? Люба?
Настя сорвалась с места, бросила тяпку и подбежала к Стукалову.
— Вы кому верите? Этой… этой Зябликовой? Она решила выжить Галину из колхоза. Разозлилась за огород. Вот Любу и подначивает. А Люба даже слова не сказала, просто стояла, а эта ведьма бросилась на Галину. Кричала на всю деревню. А вы ее поддерживаете, верите ей! — наступала Настя на Стукалова. — Лучше у нас спросите, у комсомольцев, у всей бригады! Они на наших глазах целый день. Мы лучше знаем, чем ваша Пелагея Антиповна!
— Погоди, погоди, застрочила, словно пулемет. Какая же она моя, эта Антиповна? — засмеялся Стукалов.
— Мы вчера ее не могли никак унять. Хоть и вредная она тварь, а все же старая, и пришлось вежливо с ней обращаться, а надо было бы… — строчила дальше Настя.
— Да не кричи!
— Буду кричать, потому что справедливость на моей стороне!
— Мы требуем, чтобы вы разобрались в этом деле как можно скорее! — поддержала Настю Вера.
— Ладно, ладно, девочки, разберусь! — смеясь, поднял руки Стукалов. — А где же Галина?
— Вон, возле вышки, с мамой разговаривает.
На дальнем конце плантации пробивали первую в колхозе артезианскую скважину. Работой руководила Ольга Назаровна.
Мать и дочь сидели на опрокинутом ящике, чуть в стороне от них, возле подводы, возился Егор Лямкин.
— Впервые в жизни меня такой грязью облили. На людях стыдно показываться, — приглушенным голосом говорила Галя.
Лямкин злорадно улыбался.
— К чистому грязь не пристанет, доченька, — ответила мать. — Я думаю, что из-за этого не стоит вешать головы.
— Конечно, мама. Только больно от обиды…
— Все это мелочи. Рассказывай лучше о делах. Работа нравится?
— Еще бы! Иначе и не жила бы здесь, — оживилась Галя. — Только не терпится, чтобы быстрее подрастал виноград… Так хочется увидеть плоды! А какие люди замечательные, мама!.. Я чувствую, что очень нужна здесь…
— Это самое главное! Я счастлива, что у тебя такое настроение, — обняла дочь Ольга Назаровна.
Подошел пожилой рабочий в испачканном землей комбинезоне, развернул чертеж.
— Ольга Назаровна, глиняный слой прошли. Известняк пошел. Как быть дальше?
— Сверлить до проектной глубины.