— Кто? Где, что это такое? — невнятную речь его цитировал переводчик. — Кто ты? Я должен связаться… подожди, что происходит? Это мой пикшет!
Он ринулся вперёд, дёрнулся и скрючился в приступе боли. Длинное тело рухнуло на пол, повалив побагровевшие ткани. Часть ран снова открылась.
— Не дёргайся, Хичкимсэ. Мне плевать, как ты страдаешь. Из-за тебя, из-за того что ты здесь страдала я. Если не хочешь умереть от него, от этого пикшета, — потяжелевшие руки её сжали оружие, силясь подавить страх. — Ответь, куда делся Рершер?
— Вспомнил, — прошипел он. — Твой муж ведь тоже использовал его. Наставил на меня это лезвие. Заставил рассказать всё о войне, о дуге, двух Империях. Что мне было скрывать? Вы в Ниривин, гражданские ещё, будто совсем ничего не знаете о мире.
— Хватит рассуждать! Где он?
— Пошёл искать, — Хичкимсэ кашлянул, опёрся на тонкие руки и поднял тушу свою на былое место. — Решил, что пора выбраться. Спросил то, что хотел, и направился за тобой. Глупость его мне даже напомнила кое-кого.
— Плевать мне. Куда он пошёл?
— Переживаешь? Интересные вы двое, даже жаль, что мы по разные стороны. Но мне неизвестно, где он. Ваш город и не значится на военных картах. Думаю, я единственный из Сашфириш, кто знает о нём.
— Значит, это неизвестно. Он мог быть там, в самом центре. Его могло завалить там. Что же произошло? — пикшет выпал из её рук, мир смазался за слезящимися глазами. — Может, я ошиблась? Может, он там? Всё же, это я ему сказала. Я надавила. Что я наделала?
Хичкимсэ вздохнул и отвернулся. Редкие слова его исчезали за тихими возгласами и стенаниями. Звеифель ходила из комнаты в комнату, не решаясь выглянуть на платформу, не осмеливаясь подумать о чём-либо. Она гнала мысли прочь, проверяла приёмник на руке — связь не появлялась, с первых толчков и который час уже висела тишина.
Ей казалось, что прошли годы. Звеифель не замечала своих движений, не слышала звуков вокруг. Время сжалось и растянулось в вечность, заполненную одиночеством.
— Он не хотел этого, — тихо твердила она. — Не хотел. И я не хотела. Мы просто ошиблись, не поняли друг друга. И всё же я здесь, дома, жива. А Рершер, где ты?
— Он жив.
Она подняла заплаканное лицо, столкнувшись глазами с бледным семиолоидом. Рука Ферниц'Гала мягко лежала на плече Звеифель, унимая дрожь. Его длинный рот медленно двигался, отрывисто произнося:
— Рершер у меня. Живой.
— Когда ты пришёл?
— Недавно. Связь так и не восстановили, и Рершер попросил проверить, не пришла ли ты сюда.
— Он в порядке? Почему не пришёл сам? Что-то случилось? — она подорвалась, вскочив из отсиженного за день угла. Искажённое лицо её вылетело на свет, разрывая Ферниц'Гала измученным взглядом. — Ответь, ответь, прошу! Вас не тронуло землетрясение? С ним всё хорошо?
— Боюсь, он был не у меня, — голос доктора звучал холодно, лживо. — Я оплошал. Рершер оказался среди обвалов, и после, один из гвардейцев принёс его ко мне. Его нога была вывернута, стопой сам шевелить он не может.
— Как..?
— Я поставил протез. Рершер сможет ходить, пусть пока и хромая. После, всё будет как прежде, ранение страшное, но исправимое.
— Я, тогда хочу поговорить с ним. Гвардеец, — она злобно глянула на Хичкимсэ, косившегося на них из своих обмоток. — Понятно.
— Отправляйся в мой дом, он цел. Рершер сейчас учится ходить, но к твоему прибытию должен освоить временную стопу, — он плавно говорил с ней, заботливо, словно то был его долг. — Вам есть что обсудить. Я прослежу за солдатом. Поспеши к нему, Звеифель, он ждёт.
Сказанное ударило в голову. Забыв эмоции, страхи и злобу, она выбежала на платформу, на ходу схватив вечернюю накидку. Быстрые шаги её исчезли в затихающем городе, среди бегущих под потолком транспортников и прозрачных тоннелей. Звеифель умчалась из дома, не зная, что не с ней планировал говорить Ферниц'Гал.
— Неведомо мне, что ты задумал, — произнёс он, едва дверь отделила комнату от мира. — Но запомни одну вещь, Хичисмэ. Ты расскажешь Рершеру то, о чём умолчал.
— Невероятно, — зашипел солдат. — В Ниривин лишь семиолоиды что-то знают? Или в ином дело? Я так и так уже не жилец, доктор. Тебе известно это лучше других. Угрожай как угодно, меня это не тронет.
— Угроз ты не дождёшься. Но я не столь низок, чтоб ничего не знать о войне.
Голос доктора Орайним звучал мрачнее, чем когда-либо. Тёмный силуэт его мелькал перед прокажённым взором солдата. Медленно двигался в вечернем полусвете, точно разведчик на допросе.