Полночи провёл Рершер, взирая на силуэт возле стены. Живая тень, которую он сам привёл в дом, порой выбрасывала редкие слова, лишённые смысла и связи меж собой. Усталый мужчина порой цеплялся за них, лишь бы не уснуть самому. Искал то неведомое, что мог сказать солдат: про дальние миры, огромный космос или враждующие Империи.
В тени сознания незнакомца ему хотелось нащупать свет. Полубредовые отголоски вселяли глупую надежду в Рершера, столь же сильную, что и короткие судороги, побуждавшие солдата изогнуться, словно он вот-вот придёт в себя. Усталые губы шевелились, подрагивая и роняя один звук за другим. Будь в них смысл — переводчик бы среагировал, изменил бы его речь.
— Что? — усталого слуха достигло единственное слово. — Не перевёл, значит ли это…
— Рершер! — громыхнул голос за его спиной. — Мы должны покончить с этим.
— Ферниц'Гал, откуда ты?
Свет закрывающейся двери угасал позади доктора. Тяжёлое дыхание разносилось по комнате. Небольшая голова на скрюченной шее повисла, пошатываясь вверх-вниз.
— У нас проблемы, и большие, друг мой. По дороге через арочную улицу к центральному корпусу я приметил низкого человека, что следовал за мной. Тот изучал, наблюдал. Оторваться мне удалось, однако же, в доме моём часть данных оказалась стёрта.
— Не понимаю, к чему ты ведёшь.
— Информация, что шла прямо перед записями о нашей жертве тайной, исчезла. Это значит, что кто-то проник в городскую систему, медицинский архив, кто-то смог просмотреть данные, внесённые мной. И не знаю, удалось ли им понять, во что я ввязался.
Сказанное вышибло из Рершера сон, заставив смотреть на семиолоида округлёнными глазами. На холодном свету заблестел пот, в тишине загремело дрожащее сердце.
— Что ты вписал туда?
— Лишь общее, данные о «частном визите». Но не думаю что этого будет достаточно, если даже…
— Кто-то знает? Разведка? Гвардия?
— Мне неизвестно. Возможно, то был сбой, или ряд совпадений. Но если нет — за нами следят.
— Ты поэтому пришёл ночью? Сейчас, после отключенного часа.
— Верно. Гвардия в это время не патрулирует, потому решил действовать быстро. Рершер, друг мой, этот солдат стал большей угрозой, нежели прежде. Подумай о себе, о Звеифель. Как ты желаешь поступить?
— Убей, — голос из тьмы издал переводчик. — Это будет наиболее разумно, ниривинец. Пожалей свою семью, пока до неё не дошли мои войска.
— Замолчи. Не смей говорить об этом. Ты ничего не знаешь обо мне и моей жене, как и о том, зачем ты здесь.
— Будто вам что-то известно.
— Одно я знаю, Хичкимсэ.
Во мраке стали слышны краткие вздохи. Неслышимые дроны гудели над головами стоявших, ожидая новых речей для перевода.
— Я произнёс его, верно?
— Назвал своё имя. Это единственное, что я смог разобрать. Видимо, не ошибся.
— Хорошо, скрывать мне его не зачем, — длинное тело поднялось на паре худых рук, подтянув к себе остатки ног. — Ради чего, доктор? Долг перед Императором и Империей? Чтобы я не смог уйти, сбежать?
— Архницоль не покинуть. Однако с теми ранами Вы едва-бы пережили эту ночь.
— Ради чего? Я буду верен великому роду Сашфириш, не захватчикам, не тиранам, но моему, — в безмолвном крике изогнулся его рот, выпучив острые зубы. Тёмный язык блеснул в горле, прежде чем Хичкимсэ скрючился в приступе кашля. Грязная слюна заблестела на тонких губах его, руках и полу. В потоках её отсвечивала краснота. — Служу моему Императору. Я умру, но вам не сдамся.
— Вы не в плену, однако, информацию от Вас, полагаю, желают получить.
— Да поглоти Пустота! — руки солдата сплелись возле груди и тонкой талии. — Я не выдам ничего, не скажу. С захватчиками я не веду переговоры.
— Мы не захватчики, я не желаю узнавать что-то о войне, о Сашфириш, — голос Рершера взвился до потолка. — Только о поверхности, о мире наверху.
— Рершер, — доктор Орайним склонился над другом своим. — Прошу, будь спокойней.
— Ты прав, — вздохнув, он посмотрел на сокрытую чернотой дверь. — Звеифель даже во сне чувствительна. Не стоит ей всего этого слышать.
— Если так думаешь о жене своей, то оставайся… здесь…
Слова его начали тонуть в глухом мычании. Длинный рот скосился, после чего всё лицо опустилось, исчезая в ночной темени.
Рершер молча покосился на умолкшего солдата, а затем и на доктора. Ферниц'Гал насупился, выставив плоскую голову вперёд. Крохотные ноздри его задёргались, прежде чем человек сам почувствовал тошнотворный запах. Колкая вонь облепила дом, окружая каждого в нём стоявшего.