Адесанья взглянул в сторону кормы, поспешно пошел туда, наклонился и вытащил из-за борта отрезок каната.
— Я же говорил, что ни одно благодеяние не остается безнаказанным, — обернулся он к Жоа. — Ты дал старику спасательный пояс.
— Но… он же был за бортом! — виновато ответил тот. — Он не мог попасть на катер.
— А вот и смог, — решительно бросил Араухо, изучавший обрезок буксирного каната, — Старик прицепился к лодке, подтянулся, когда все заснули, проник в машинное отделение и добытым где-то ножом прикончил моториста. Я уверен: чтобы остановить двигатели, он разнес там все, что только мог, — Араухо профессионально, как разведчик, оценил действия Нхая, обернулся к Адесанье: — Бросай якоря, чтобы нас не отнесло в океан. Будем ждать вертолета.
— А эти? — Адесанья кивнул на люк, ведущий в кубрик команды.
— Запереть! — жестко отрезал Араухо. — Вертолет все равно не заберет всех. Лишний груз нам не нужен.
Стараясь не шуметь, они задраили люк снаружи, потом отдали кормовой и носовой якоря.
Было уже светло. Солнце быстро поднималось, лучи его золотили ровную поверхность воды.
— Вертолет! — Адесанья смотрел в небо из-под ладони. — Туги!
Он сейчас же бросился в рубку, потом побежал к флагштоку — и утренний ветерок с океана развернул полотнище флага с большим белым крестом.
— Заложников на палубу! — крикнул Араухо.
Жоа открыл люк. Елена и Евгений вышли на палубу, щурясь от яркого света. В небе быстро нарастал гул спешившего со стороны берега вертолета.
Араухо быстро и ловко защелкнул на запястьях юноши и девушки наручники.
Адесанья и Араухо притащили из рубки ящик и приладили над люком, ведущим в машинное отделение, отвели от него шнур — метров пятнадцать — и бросили на палубе.
Вертолет висел над самым катером на высоте трехэтажного дома, заглушая все своим ревом. Поверхность воды покрылась рябью.
Дверца «алуэта», украшенная большим белым крестом, открылась, показалась фигура офицера.
— Эй, на катере! — закричал он в мегафон. — Все в порядке?
— Все! Все! — возбужденно закивал и замахал руками Жоа. — Скорее!
— Почему не вошли в бухту?
— У нас вышли из строя двигатели! — оттолкнул Жоа капитан Адесанья. — Это я, я — капитан катера…
— Где Кэндал?
Заговорщики переглянулись.
— Оказал сопротивление и убит! — крикнул, наконец, Араухо, решивший взять ход переговоров в свои руки. — Я — Кваме Араухо. А это, — он указал в сторону пленников, — заложники. Дочь советника Мангакиса и сын русского журналиста. Тоже неплохая добыча…
Офицер скрылся в кабине вертолета.
— Они нас не возьмут, — простонал Жоа и взорвался: — Проклятые туги! Мы для них никто! — Он вскинул к небу автомат.
— Хватит! Прекрати истерику! — рявкнул на него Араухо. — Капитан Адесанья, возьмите у этого неврастеника «узи». Он и так уже испортил нам все дело…
Капитан разглядывал в бинокль горизонт, подчеркнуто не обращая внимания на переговоры с вертолетом.
— Нас ищут. Со стороны океана — катера.
С вертолета тоже заметили погоню — три далекие точки на горизонте. Офицер, вновь появившийся в проеме двери, поднес к глазам бинокль и смотрел в ту сторону.
— Ладно! — наконец крикнул он вниз, опуская бинокль. — Сейчас мы вас заберем. Первым поднимется… — Он помедлил.
Жоа поспешно сделал шаг вперед.
— До чего же ты… — презрительно бросил ему в спину Араухо и передразнил его высокопарную манеру выражаться: — «Мою руку направляла История!»
Но Жоа предпочел этого не заметить.
— Я! Это я застрелил Кэндала! — кричал он, протягивая к вертолету руки.
— Хорошо! Первым подниметесь вы. Второй — девушка. Потом сеньор Араухо. Следом — русский. И капитан. Кто-нибудь там есть у вас еще?
— Никого нет. — поспешно крикнул Жоа.
Удары в крышку люка становились все сильнее — запертые в кубрике пытались ее выбить.
На палубу из вертолёта полетел тяжелый моток стального тросика. Ременная петля повисла метрах в трех. Жоа подпрыгнул, стараясь дотянуться, раз, другой, третий. Тросик потравили. Жоа поспешно влез в петлю, затянул ее у себя под мышками. Заработала лебедка, и тросик побежал вверх.
Наверху, в вертолете, видимо, замешкались, освобождая Жоа от ременной петли. Но вот тросик снова упал на палубу.
— Ну? — шагнул Араухо к Елене. — Быстро!
Он схватил Елену за плечи, набросил петлю, стараясь продеть ее под мышки девушке.
Елена резко оттолкнула его.
— Ах, ты! — Араухо злобно замахнулся.
— Не сметь! — прогремел сверху мегафон. — Останешься здесь, и тогда…
Евгений, рванувшийся было на помощь Елене, изумленно замер. Это был голос… Нет, он не верил своим ушам. Майк!
Елена тоже узнала его голос. Она готова была крикнуть — «Майк!», но тросик потянул ее вверх.
Мгновение — и Елену уже втаскивали в кабину «алуэта».
— Теперь сеньор Араухо! — скомандовал сверху офицер. — И без оружия!..
Петлю на Евгении закреплял Адесанья. Капитан сделал это старательно, не выпуская изо рта трубки.
— Ну вот, все, — сказал он хладнокровно и похлопал Евгения по плечу. — Тебе, парень, повезло куда больше, чем тем… — он кивнул в сторону сотрясающейся от ударов снизу крышки люка, — да и вашему старику, испортившему нам машины.
Он посмотрел из-под руки на океан. Катера были отчетливо видны. Прикинув что-то в уме, Адесанья взял конец длинного шнура, ведущего к ящику на люке машинного отделения, приложил его конец к дымящейся трубке…
И Женя понял: там, внизу, Нхай, неизвестно как очутившийся на катере и остановивший его, не давший бандитам скрыться в береговых манграх…
И Евгений изо всех сил ударил Адесанью ногою в живот. Тот попятился, врезался в ящик и вместе с ним полетел за борт. Тут же дернулся стальной тросик и оторвал Женю от палубы.
Первым, кого он увидел, как только очутился в проеме двери, была Елена. Она кинулась к нему, что-то говоря, мешая португальцу в парадном офицерском мундире освободить Евгения от наручников и ременной петли.
Рядом смущенно улыбался Майк.
— Камарад Браун, закройте дверь! — крикнул ему офицер в парадной форме, все-таки сумевший снять с Жени наручники. И приказал пилотам подняться: — Курс — Габерон.
— Капитан Коста, — поднес он руку к козырьку своей щегольской фуражки. — Будет глупо, если нас после всего этого собьют свои же. Не так ли, мистер Браун?
Он хитро подмигнул Майку и указал на толстое стекло окна — там, хорошо видные сверху, стремительно приближались катера, и командоры уже суетились у зенитных орудий…
— Я сейчас свяжусь с аэропортом Габерона. Теперь самое главное — обеспечить хорошую посадку.
Коста вежливо поклонился и ушел к пилотам. По пути он переступил через лежащих на полу, крепко связанных парашютными стропами Жоа и Араухо.
…А назавтра… Нет, праздник, задуманный мамой Иду в честь возвращения Николая Корнева и советника Мангакиса, назавтра не состоялся. Тысячи жителей Габерона, солдаты и «фридомфайтеры» шли за алым гробом Кэндала. А когда над скромным холмиком красной земли, выросшем на городском кладбище, прогремели прощальные залпы, над Габероном, над Боганой, над Гидау, над всей Африкой радиоволны разнесли первые слова речи, которая так и не была дописана:
«Братья и сестры! Товарищи! Сегодня самый счастливый день, который мы знали за последние четыреста лет, — мы провозглашаем независимость…»