Несмотря на бреши в археологических доказательствах, мы можем не сомневаться в древности растительных галлюциногенов. Чешский ученый Покорны (1970) пришел к выводу, что растительные галлюциногены — это ключ к разгадке стилизованных изображений и орнаментов в искусстве эпохи палеолита в Продмосте, Авееве и Мозине (Чехословакия). Древняя литература также содержит серьезные пробелы, тем не менее, такие литературные памятники, как индийские «Ведические гимны» и «Одиссея» Гомера, говорят об использовании растений или иных средств для воздействия на сознание. Эти растения были важной частью религиозных верований, и использовались как в сакраментальной, так и в общественной сферах.
Растительные галлюциногены могли сыграть важную роль в эволюции Homo Sapiens как вида. Определенно, как только человеческие существа разогнулись и приняли вертикальное положение, несколько оторвавшись от земли, они должны были охватить в поисках пищи все многообразие диких растений, ставших объектом их пристального внимания. Отдельные виды психотропных растений, с которыми экспериментировали еще с ранних времен, могли стимулировать речь и общение благодаря необычному восприятию реальности. А это, в свою очередь, стимулировало их дальнейшее употребление. Укрощение огня и появление возможности делать отвары могло подтолкнуть Homo Sapiens к переработке определенных растений до такого состояния, в котором их свойства воздействовать на сознание усиливались. Галлюциногены могли измельчать, делать из них многочасовые отвары или курить для того, чтобы достичь опьянения.
Как показал Ла Бар, вероятнее всего именно охотники и собиратели, а не землепашцы, первыми узнали больше о галлюциногенных растениях. Эти люди могли экспериментировать с потенциальной пищей и наркотическими растениями, которые являлись для них источником сознания. Их собратья времен неолита, которые преимущественно были связаны с сельскохозяйственными культурами и домашними животными (в основном в обществах Старого Света) могли иметь меньшую склонность к эксперименту. Как мы скоро увидим из рассмотрения использования галлюциногенов в различных культурах, мифологические мотивы, затрагивающие роль животных в обучении человека знаниям о галлюциногенных растениях, подтверждают эту гипотезу.
Хотя большинство применяющих галлюциногены обществ находится в Западном полушарии, в этой книге будут рассмотрены общественные образования, расположенные как в Новом, так и Старом Свете. Я буду объединять и сопоставлять сюжеты, описывающие использование наркотических средств, как правило, до контакта с европейцами. Это отнюдь не только общества с доступным нам фактическим материалом, здесь описаны группы людей, сведения о которых донесены до нас другими. Я сфокусировала свое внимание вглубь лишь нескольких избранных обществ, чтобы иметь возможность обнаружить присущие им общие черты. Основываясь на имеющихся сведениях, я выбрала для своего анализа следующее:
1) аборигены пустынных регионов Центральной Австралии;
2) коренные народы Сибири;
3) равнинные индейцы Северной Америки;
4) рыбаки наска прибрежного Перу;
5) обитатели гор Новой Гвинеи;
6) перуанские мочика;
7) мексиканские майя;
8) мексиканские ацтеки;
9) перуанские инки;
10) фанги северо-западной экваториальной Африки;
11) метисы Амазонии.
Вдобавок к этому, я пыталась обнаружить факты распространения влияния ацтеков на позднюю культуру майя и предполагаемые связи между культурами наска и мочика в Перу. Среди одиннадцати общественных образований, включенных в эту книгу, анализ древних майя, наска, мочика и амазонских метисов является результатом моего собственного исследования (см. Добкин де Риос 1970, 1971, 1972а, 1972b, 1976, 1977b, 1978; Добкин де Риос и Карденас 1980).
РОЛЬ ОСОБЕННОСТЕЙ КУЛЬТУРЫ
Разные авторы пришли к выводу, что ощущения, вызванные галлюциногенами, включают в себя ряд взаимодействующих особенностей, таких, как позиция, ожидания, мотивация, настроение, черты характера индивидуума, а также его физическое состояние. Ощущения под действием так называемых психодислептических средств — это сложный процесс, в котором такие взаимодействия вызывают одни из наиболее субъективных переживаний, являющихся предметом исследования в психологии, социологии и антропологии. Галлюциногены, в большинстве случаев, вызывают у субъекта сложные картины видений, которые длятся от одного-двух до нескольких часов. Влияние галлюциногенов на восприятие и субъективное ощущение времени весьма необычно (Людвиг 1969, 14–17). Часто с течением времени воспринимаемые события как замедляются, так и ускоряются, или даже представляются неограниченными в своем развитии. Часто индивидуум ощущает такие перемены в восприятии, что его эмоции достигают состояния бессознательной эйфории или страдания. Степень сконцентрированности, внимание, память и рассудительность полностью подвержены влиянию галлюциногенов. Человек может проявлять страх, боясь потерять контроль над растением, захватившим власть над ним, или напротив, интерпретировать происходящее как вхождение в личный контакт с воображаемыми потусторонними силами (в особенности, если такой образ мышления присущ его собственной культуре). В восприятии внешнего облика происходят заметные изменения, и отклонения того или иного рода абсолютно типичны. Тело и разум могут находиться в полном разладе, однако, когда происходит обратное, границы между человеком и окружающим миром размываются, и индивидууму передается ощущение единства с природой и богом. Ощущение синестезии — борьбы разновидностей чувств — достаточно часто описываемый эффект, вызванный употреблением галлюциногенов. Все пять чувств человека максимально обострены. Люди стремятся придумать специальные обозначения для их ощущений, часто сообщая, что эти ощущения необъяснимы. Помимо особенностей клинического характера, обнаруженных исследователями этого феномена (Баррон и др. 1964; Барбер 1970), необходимо принимать во внимание ряд других особенностей, связанных по своей природе с культурой. Последние антропологические исследования современных традиционных обществ, где галлюциногенные средства используются в религиозных и медицинских целях, приводят к выводу о том, что особенности культуры играют решающую роль в формировании, на первый взгляд, чисто субъективных ощущений, не поддающихся какому-либо культурному измерению. Более того, как показали некоторые авторы (Добкин де Риос 19726; Кенсинджер 1972), системы верований, ценности и надежды программируют субъективные ощущения индивидуума. Мои собственные исследования в Перуанской Амазонии высветили роль, которую играет культура в вызываемых под действием галлюциногена видениях, типичных среди употребляющих его людей. Если мы обратимся к употреблению воздействующих на сознание препаратов на Западе, мы можем обнаружить отсутствие подобного отражения культуры в визуальных ощущениях, характерного для традиционных обществ. Будучи лишенными специфических культурных традиций использования галлюциногенов, которые программировали бы их ощущения, представители Запада часто передают в своих ощущениях идиосинкразические образы, сами по себе заслуживающие изучения.