Нет, в тот день не было ни намека на предчувствие мрачного будущего. Впрочем, основа этого мрака исходила не от парня, которого она увидела в первый раз. Все дело было в сестре. Родной сестре. Как сказала бы мать, самой близкой родственнице.
С чего все началось? Пожалуй, со Дня Рождения.
В воспоминаниях этот день отпечатался, прежде всего, столом и осторожными, незаметными взглядами. Первое запомнилось, наверное, потому, что большую часть времени Оля смотрела в тарелки, оккупировавшие стол. Разные салаты и во главе вездесущий “Оливье”. Печенка, котлеты, поджарка, курятина, рубленое мясо. Заливная рыба, пирожки с рыбой, селедка. Жареные пельмени и множество аккуратных, небольших бутербродов. Громадное блюдо с вареной картошкой и такой же громадный торт, украшенный девятнадцатью свечами.
Она не была гурманкой, она вообще не могла скушать за раз много, но в разговорах практически не участвовала, и потому ей оставалось лишь созерцать стол. Кроме нее и сестры находились шесть девушек и трое парней. Все - подруги сестры и их парни. Если бы не присутствие родителей и дяди с тетей, родного брата матери с женой, Оля чувствовала бы себя лишней с самого начала. Взрослые же разбавляли компанию, и Оля не особо бросалась в глаза.
Быть может, ее редкие взгляды заметила сестра? Влада, несмотря, что она говорила больше других, была наблюдательной. Особенно, если находилась у себя дома. Здесь она чувствовала себя полноправной хозяйкой. Хищницей, следящей за своей территорией.
Родители и родственники ушли, предоставив молодежи больше свободы. Мать заранее говорила, что они с отцом сходят в ресторан. После этого шум разговоров возрос, некоторые принялись за танцульки прямо возле стола, и Оля почувствовала себя менее дискомфортно, хотя после ухода отца с матерью стала здесь лишней.
Куда ей было ещё смотреть? Да, людей хватало, но естественный интерес к парню своей высокомерной сестры породил несколько взглядов. Кроме того, Стас сидел напротив, продолжал кушать с небольшими перерывами и не участвовал в танцах. И, как показалось Оле, изредка тоже посматривал на нее. Конечно, эти взгляды не являлись причиной интереса к ней, как к девушке, обычное любопытство, когда видишь перед собой нового человека, неважно, нравится он тебе или нет.
Влада перемещалась от одной парочки к другой, к подруге, к Стасу. Слюнявила ему щеки, подхватывала очередной бокал с вином или кусочек бутерброда, упархивала вновь и возвращалась.
Возможно, в один из таких моментов она и заметила взгляд своей младшей сестры. Взгляд, обращенный на Стаса. По мнению Оли, в этом взгляде не могло ничего быть, но ее мнение чаще всего расходилось с точкой зрения старшей сестры. Влада могла увидеть то, чего не было для других, но что видела она.
Ничего не произошло. Внешне Влада никак не отреагировала на замеченное. Но Оля знала свою сестру, поэтому чуть позже почувствовала изменение. Влада стала психовать. В своей обычной манере. Музыка показалась ей слишком громкой, затем слишком тихой. Девушка придралась сначала к жуткому вкусу жареных пельменей, после чего к своему парню, по ее словам, рассевшемуся, как объевшийся медведь, вместо того, чтобы развлекать именинницу. Ей никто не возражал бы, даже не будь она именинницей, в День Рождения же, тем более, никто не сказал ни слова. Стас, слегка опьяневший, стал к ней подлизываться, но это не могло принести успех.
Оля поняла - надо уходить. К сожалению, день, начавшийся так хорошо, испорчен. Про себя Оля посетовала, уже в который раз, что зря так старалась, выбирая сестричке подарок. Все равно никакой благодарности. Это тянется из глубины детства, и вряд ли этому будет конец. На улице давно стемнело, сыро, подкрадывается холод близкой ночи, но ничего не поделаешь. Останешься - не избежать скандала. Кроме того, что это просто неприятно, будет ещё и стыдно: столько человек, некоторые абсолютно незнакомые.
И она незаметно ушла. Не зная того, что на сегодня закончилось далеко не все.
Она вставила ключ в замочную скважину. Ей что-то послышалось, она поколебалась, но дверь открыла. Конечно, дома кто-то есть, та же Влада, например. Вряд ли они с Стасом пошли в эту сырую темень.
Когда она ступила в квартиру и прикрыла дверь, что-то заставило ее замереть. Наступившая тишина показалась какой-то искусственной, и девушка с запозданием осознала, только что ее слух уловил неопределенные звуки. С одной стороны в этом не было ничего удивительного: те, кто ещё остались, общаются в одной из комнат. Но интуиция с предельной откровенностью шепнула об источнике шума, иссякшего, как только Оля закрыла дверь.