Очаровательно.
Я сажусь на скамейку рядом с ее сумкой и прочищаю горло. — Анастасия?
Ее глаза встречаются с моими, пухлые губы тут же надуваются. — Что ты хочешь?
— Мне нужна услуга.
— Нет
— Ты еще даже не слышала, что я хочу.
— И не надо. Ответ — нет.
— Что, если я скажу тебе, что это очень важно для счастья наших лучших друзей?
Она вздыхает, звук, который я уже привык слышать, уперев руки в бока. — Ладно. Продолжай.
— Я устраиваю вечеринку-сюрприз в субботу, в честь двадцать первого дня рождения Робби. Он хотел бы, чтобы там была Сабрина, не могла бы ты передать сообщение? Ты тоже приглашена, очевидно.
— Отлично.
Это успех, наверное. — Хорошо, спасибо. Вечеринка в стиле Вегаса, так что будет дресс-код. Бесплатный бар, покерные столы, все самое интересное. Я надеюсь, что вы, ребята, придете, это сделает Робби очень счастливым.
— Хорошо. — Она быстрым шагом направляется к открывающимся дверям, парни входят одновременно. Она гладит Генри по руке и бормочет «Привет», проходя мимо него, и щеки дитя снова краснеют.
Когда она официально находится вне пределов слышимости, Джей-Джей ловит меня захватом головы, кудахча, пока я отбиваюсь от него. — Ты теряешь хватку, Хокинс. У ребенка больше шансов, чем у тебя.
— Я не пытаюсь с ней встречаться, — быстро говорит Генри, нервно почесывая челюсть. — Я пытаюсь быть с ней милым, понимаете, так чтобы мы снова ей понравились. У нее все равно есть парень.
— Он ее партнер по фигурному катанию, а не бойфренд. У нее нет парня, она сама мне об этом сказала.
Генри качает головой. — Не он, Райан Ротвелл. Я видел, как они обнимались на прошлой неделе.
— Объятие кого-то вряд ли является признаком отношений, Ген. Крис и Мэтти были бы в отношениях с половиной кампуса, если бы это было так, — фыркает Робби.
— Они целовались, а он хватал ее за задницу, — добавляет Генри.
Замечательно.
Аарон все еще возится на льду, когда мы все готовы начать тренировку. Он неприятный придурок, и я действительно терпеть не могу этого парня. К Стасси это не имеет никакого отношения, но он вызывает у меня самые ужасные флюиды, какие только можно вообразить, и мне достаточно его ненавидеть. Очевидно, это не помогает, он трахнул нас всех своим большим ртом.
Знаю, я сказал, что дело не в ней, но что мне в нем не нравится, так это то, как он разговаривает с Анастасией, когда они катаются. Я дал ему презумпцию невиновности на вечеринке, потому что он явно был пьян, но из-за их расписания занятий большую часть времени их занятия проходят до или после наших.
Когда мы, либо приходим пораньше, либо заканчиваем, я слышу, как он говорит ей не быть неряшливой на этой репетиции или говорит ей, что она должна справиться с этим побыстрее, самым покровительственным тоном в мире.
Это дерьмово, но это не мое дело. Она не из тех девушек, которых нужно защищать, и если бы я попытался, это, вероятно, подняло бы меня выше в ее расстрельном списке.
Когда он слышит, что мы приближаемся, он, наконец, подъезжает к краю. У него самая самодовольная ухмылка, когда он замечает меня. Он уже массово испытывает мое терпение, и даже не открывая рта. Я уверен, что если бы я ударил его, я бы почувствовал себя лучше. Но, возвращаясь к тому, что Фолкнер сказал о поведении, вместо этого я делаю глубокий вдох. Видите? Я могу быть взрослым.
— Она не собирается трахаться с тебя. Ты зря тратишь время.
— Прости, что?
Не бей его. Не бей его. Не бей его.
— Ты слышал меня. — Он садится на скамейку и начинает расшнуровывать коньки, не удосужившись взглянуть на мое потрясенное лицо.
Ребята тащат ворота на лед, а Робби разговаривает с Фолкнером, иначе я бы искал подтверждения, что правильно расслышал этого придурка.
— Ты можешь подумать, что она притворяется недосягаемой, но это не так. Самое ледяное в ней — это ее сердце. Она потащит тебя за собой, как Ротвелла, так что избавь себя от хлопот.
Этот чертов парень.
— Ты мудак, ты знаешь это? — говорю я ему нагло.
Он бросает один конек в сумку и переключается на другой, глядя на меня, ухмыляясь. — Правда ранит, приятель.
— Я тебе не чертов приятель.— Я сжимаю кулак, отчаянно пытаясь сдержать гнев. — И если ты еще раз так о ней заговоришь, то будешь копать зубами этот каток.
Он одаривает меня болезненно-сладкой улыбкой. Мои пальцы хрустят, так крепко я сжимаю кулак, но он достаточно невозмутим, чтобы врезаться мне в плечо, проходя мимо. Дойдя до выхода, он поворачивается ко мне лицом. — Я буду наслаждаться, наблюдая, как она превращает тебя в жеманного дурака, просто чтобы бросить тебя, как она делает со всеми остальными. Приятного катания.