По какой-то причине Аарон и Брин наблюдают за нами из гостиной так, словно никогда раньше не видели других людей. Райан смеется, когда замечает их; к счастью, он уже привык к их выходкам и предлагает им тихое «привет», когда я веду его в сторону своей спальни.
— Эй, Ротвелл? — кричит Сабрина, когда мы подходим к моей двери.
Он отпускает мою руку, поворачиваясь к ней лицом.
— Да?
Она склонилась над спинкой дивана, и по озорному выражению ее лица я поняла, что не хочу слышать, что она хочет сказать.
— Поскольку моя спальня находится рядом со спальней Стасси, и я собираюсь слушать твое хрюканье и шлепки яйц всю ночь, — мои глаза расширяются, насколько это возможно, из-за его спины, — могу ли я получить код от твоей комнаты, так что мне не нужно драться за общую ванную на вечеринке у вас дома?
В кампусе в целях безопасности установлены замки с электронным кодом на дверях спален. В комнате Райана есть собственная ванная, так что просьба Брин — хорошая идея, поскольку чем пьянее люди, тем смешнее становится очередь в туалет.
Но ее способ предоставления информации потребует серьезной работы.
— Конечно, я напишу тебе. Никакого проверки, Аллали. Я узнаю, если что-то будет.
Она держит знак мира. — Честь скаута. Наслаждайся своим сексом.
— Господи, Брин. — Я стону достаточно громко, чтобы она услышала, и тащу Райана в свою комнату подальше от нее. — Я так виновата.
— Она мне нравится. Она забавная. — Он усмехается, беря мое лицо в свои руки и наклоняя мою голову вверх, чтобы поцеловать меня.
Сначала это мягко, а потом становится более настойчивым, когда его язык касается моего. Его руки мягко скользят вниз по моему телу, пока не достигают моих бедер, подхватывая меня одним быстрым движением. Мои ноги автоматически обвивают его талию, мое тело знакомо с его телом после того, как я делала это так много раз.
Снаружи моей комнаты раздается стук, и я думаю, что мои соседи по комнате ушли, но каждый горячий поцелуй Райана на моей шее отвлекает мое внимание. Я должна проверить, ушли ли они наверняка, но внезапно мои мысли падают на самое дно, когда Райан опускает меня на кровать и забирается на меня сверху.
— Как прошел день? — бормочет он мне на ухо.
Он всегда так делает. Он идеально целует меня, размещает свое тело между моими ногами, оказывает достаточное давление, чтобы я извивалась, путает мысли в моей голове, а затем спрашивает меня о чем-то обыденном, например, как прошел мой день.
В ту секунду, когда я пытаюсь сформулировать ответ, его пальцы скользят под мою футболку, и он проводит носом по изгибу моей челюсти. Каждый дюйм моей кожи будто гудит, а он еще даже ничего не сделал. — Это было, э-э, хорошо, я, ммм, катался на коньках…
Его тело трясется, когда он смеется. — Ты, ммм, каталась на коньках? Звучит интересно. Почему бы тебе не рассказать мне больше, Аллен?
Я ненавижу его. Я действительно, действительно ненавижу его.
Я бессвязно бормочу что-то про лед и русских, а он раздевает нас до тех пор, пока мы оба не оказываемся в нижнем белье. Тело Райана заставило бы плакать греческого бога: загорелая кожа из его летнего дома в Майами, и торс с большим количеством кубиков, чем я могу сосчитать.
Забудьте о греческом боге, мне хочется плакать.
Сжимая мои трусики на каждом бедре, он ждет, пока я кивну, прежде чем медленно стянуть их с ног, закинуть за спину и широко раздвинуть ноги.
— Стасс.
— Да?
Его лоб морщится. — Сабрина действительно может слышать шлепки моих яиц?
ДВА | НАТАН
Рядом с моим членом рука, которая не моя.
Она крепко спит, громко храпя, обняв меня за талию и засунув руку под резинку моих боксеров. Я аккуратно убираю руку и осматриваю ее — длинные накладные ногти, кольца Картье и часы «Ролекс», привязанные к ее тонкому запястью.
Кто это, черт возьми?
Даже после, бог знает какой ночи, от нее все еще пахнет дорого, а пряди длинных золотисто-светлых волос свисают с моего плеча там, где она лежит позади меня.
Я не должен был идти на вечеринку прошлой ночью, но Бенджи Хардинг и остальные баскетболисты — убедительные маленькие засранцы. Как бы я ни любил устраивать вечеринки, ничто не сравнится с тем, чтобы отправиться куда-нибудь еще и вернуться домой в тихий дом, где нет чужого беспорядка.
Если только вы не говорите о таком беспорядке. Где в твоей постели женщина, и ты не можешь вспомнить, кто это, черт возьми.
Здравомыслящая часть моего мозга говорит мне перевернуться и посмотреть на нее, но другая часть, которая помнит все глупые ситуации, в которые мы попали, продолжает напоминать мне, что пьяный Нейт — мудак.