— …Что, вы?! Это невозможно, «Parteigenossen»! Я ведь, так молод!
— «Молодость — это единственный недостаток у человека, который проходит сам по себе»… Хахаха!
— Хахаха! — зашлись в смехе партийные бонзы.
— Сядьте на место покойного Геринга, Kamerad Шпеер, хорошенько подумайте прежде и, скажите — что Вы думаете, по поводу развития промышленности Германии на тридцатые годы…
Где-то спустя два месяца. Старинный рыцарский замок Блюнбах, земля Зальцбург…
Огромный зал с рогатыми оленьими головами на стенах, с огромным же камином в котором — несмотря на лето, горят внушительные поленья. Большой, стариной работы дубовый стол, за которым сидят тоже даже на вид — ОЧЕНЬ(!!!) «большие» люди. Люди, определяющие экономику, а значит — и политику Германии…
ХОЗЯЕВА!!!
Один из них спросил сидящего перед ними — на противоположной стороне стола, человека в годах:
— Так Вы говорите, герр Хельд, нам стоит поставить на этого нового парня?
В течении уже свыше двухчасовой беседы, этот вопрос был задан не в первый раз и каждый раз, премьер-министр Баварии Генрих Хельд, чуть-чуть подумав отвечал примерно одинаково:
— Да, господа! Сказать по правде, я всегда относил с опаской к покойному Гитлеру — уж больно он был дик и злобен — как бешенный пёс!
— И, тем не менее, Вы его нам рекомендовали…
— Извините, но мне не было из кого выбирать! Штрассер — красный, Рем — тупой болван, способный лишь на погромы. Остальные, не являются фигурами самостоятельными и, могут быть только на вторых или третьих ролях в политике… И я был уверен, что приручив Гитлера, мы сможем держать его на коротком поводке. Однако, по воле провидения… Всё, что ни случается — случается к лучшему!
— А этот парень — Эрик Юнгер, значит…
— Беседуя с ним, даже я — старый, прожжённый политик…
Герр Хельд замолчал, подыскивая с кем сравнить. Наконец:
— Этот человек, калибра нашего «Железного канцлера» — Отто Бисмарка!
Помолчав, он добавил аргумент, который он придерживал напоследок — как самый «убойный»:
— Наконец, я разговаривал с нашими военными — с министром Рейхсвера Грёнером, в первую очередь. Все они, в один голос говорят, что этот капитан — во всяком случае, предпочтительнее «того» ефрейтора будет.
ОЧЕНЬ(!!!) «большие люди» переглянулись и, всё тот же — кто беседовал с ним, утверждающе кивнул головой:
— Хорошо! Мы согласны встретиться с вашим новым «Бисмарком».
Здесь же, чуть позже…
…После чуть ли не пятичасового перерыва, его снова вызвали в «тронный зал»:
— Герр Юнгер! Мы Вас внимательно выслушали и, у нас появилось несколько вопросов…
— В любой момент готов ответить на любой ваш вопрос, господа!
— По поводу экономической, внешней и внутренней политики, Вы привели достаточные аргументы — чтоб с герром Хельдом и Вами, согласиться…
Фффуууффф! Напряжение, буквально нечеловеческое — державшее Эрика последние дни, слегка «отпустило»:
— Большинство умных людей согласились бы с ними.
— Но, почему Вы не хотите сами — непосредственно, возглавить партию?
Слегка вежливо поклонившись, Эрик почтительно ответил:
— По той же причине, что и вы, господа, не хотите возглавить одну из политических партий или создать свою!
«Хозяева жизни», изумлённо переглянулись:
— Объяснитесь!
— Жизнь не стоит на месте, господа! Прогресс — не остановишь. Промышленные технологии изменяются и совершенствуются и, вместе с ними — изменяются и совершенствуются технологии политические. Время монархий и диктатур — когда лидеры стран открыто стояли на вершине политического «Олимпа», ушло безвозвратно. Кто этого вовремя не поймёт — тому придётся рано или поздно, предстоит или бежать из страны — как нашему Кайзеру или быть убитым собственным народом — как царю русских… А ни то, ни другое не хочу — так уж сильно я люблю Германию!
Замолчав, как будто задохнувшись от переизбытка чувств, Эрик помолчал буквально минуту и закончил:
— Любому человеку свойственно делать ошибки… Но, когда управляешь из «тени» — дёргая за нитки «куклу» выбранную народом, всегда есть шанс их исправить — просто заменив персонаж на самом «верху» на новый. Если я ошибаюсь, господа, то можете меня поправить: этот самый эффективнейший способ управления чернью называется «демократией».
Один из «хозяев» — самый пожилой из них, несколько надменно-вежливо вопросил: