Но всё хорошее рано или поздно заканчивается. Славно отдохнувший Ратибор, которого подспудно нет-нет да грызла совесть за не вовремя учинённые праздные шатания, наконец, прервал затянувшееся веселье и засобирался в путь-дорогу.
Потому и сидел нынче вечером чемпион Кузгара в «Улье», неторопливо надкусывая довольно жёсткую лосиную голяшку. Последний вечер он решил провести вне княжьего замка, в одиночку. Дабы, как он уже сам и упомянул, никто из дворцовых знакомцев не смог уболтать его задержаться в городе на очередные пару дней.
«Такое радушие, это, конечно, замечательно, — лениво кумекал про себя Ратибор. — Но пора бы и честь знать! Определённо, засиделся я тутова!»
В этот миг дверь трактира распахнулась от сильного рывка, и на пороге «Улья» показался среднего роста, крепкий светловолосый воин лет тридцати. За плечами у него виднелись рукояти двух прямых одноручных мечей. Обежав цепким ястребиным взором царящий в кабаке полумрак, пришлый боец радостно прищурился, когда упёрся взглядом в трапезничающего за угловым столиком огневолосого исполина, а после стремительно прошествовал в его сторону.
— Ну и долго ты тут рассиживать собрался, рыжезадый обормот? — с ходу гневно выпалил русый воитель. — Домой-то, часом, не пора ли, а⁈
Ратибор, аж поперхнувшийся добрым куском лося, прокашлялся, а затем ошарашенно уставился на говорившего, словно перед ним возник призрак из прошлого.
— Не может быть!.. Мирка⁈ — наконец, потрясённо выдохнул могучий витязь. — Ты⁈
— Я, я! Не дух неприкаянный, не боись! — Мирослав, а это был он, собственной персоной, улыбался до ушей. — Видел бы ты сейчас свою обалделую рожу!..
Договорить русый мечник не смог, ибо Ратибор сграбастал его в мощные объятия, да так, что старый товарищ, у которого в прямом смысле затрещали кости, смог лишь с трудом просопеть:
— Пусти, медвежара!.. Пусти! Задушишь ведь!..
Глава 6
Расклад
Корчма «Улей»
— Я уже и запамятовал, какая у тебя могучая хватка, друже! — Мирослав, потирая левое плечо, хмуро воззрился на весело скалящегося Ратибора. — Вот чего ты так довольно щеришься, а⁈ Чуть в бараний рог меня не свернул! Надо было с порога тебе крикнуть. Аль ещё лучше, с флюгера какого, чтоб достать сразу не смог!..
— Медовухи нам! Лучшей! И лосятинки ещё неси! — на весь кабак пророкотал Ратибор, обращаясь в первую очередь к враз засуетившемуся трактирщику, после чего внимательно уставился на друга детства и со скрытой дрожью в голосе произнёс: — Ты живой!.. Целый и невредимый! А мои…
— Тоже живы! — не дал договорить приятелю Мирослав. — Все живы! И Марфа, и Буреслав с Властой, и Градимир…
— Кто-кто⁈
— Сын твой! Или ты забыл, бестолочь, что Марфа в положении была? — Мирослав укоризненно покосился на друга. — Разродилась она ещё одним рыжезадым топтыжкой! В честь твоего батьки назвали. Ну а поселились Марфуша с детишками под Орёлградом, у её матери. Там до сих пор и обитают.
— Одуреть можно!.. — оторопело выдавил из себя Ратибор. — Так у меня теперича что, троица?..
— Поздравляю, дружка, ты наконец-то выучился считать до трёх. Э, не-е-е!.. — не удержался от ехидства Мирослав и тут же предупреждающе вытянул руки ладонями вперёд, ибо «рыжий потапыч» на радостях по новой собрался заключить столь неожиданно воскресшего из мёртвых товарища в свои медвежьи тиски. — Первых обнимашек мне хватило с лихвой! До сих пор все косточки ноют! Так что лучше не подходи, косолапый, а то бороду оттяпаю, буш знать!..
— Емеля? Жилька, Светозар? Добролюб? Злата?.. — между тем негромко вопросил Ратибор. — Бодимир, сынишка Яромира?
— Бодимира мы с Вереей усыновили. Остальные все тоже ещё, слава Велесу, землюшку топчут на своих двоих ходульках. Кроме Златы. Точно не ведаю, что с ней, — Мирослав помрачнел. — Хотя, как шепотком балакают, в одной из тюремных ям в Мирграде сидит некая, донельзя высохшая белокурая девица, к коей регулярно наведывается Урсула. Только недавно расчухали, ибо в строжайшей тайне сие держалось. Уж что там заморская ведьма делает с нашей упрямицей, остаётся лишь гадать… Но ничего годного, ента точно!..
— Так, рассказывай! — тем часом нетерпеливо бросил Ратибор. — С самого начала!
— Хорошо, — Мирослав дождался, когда Богдан, принёсший поднос с трапезой и жбанчиком хмеля, расставит на столе посуду с питьём да кушаньем и отчалит от их столика, после чего, понизив голос, принялся вещать: