— Не тяни захворавшую свинку за вымя, лапоть! — в нетерпении гаркнул Ратибор, за секунду до этого многозначительно переглянувшийся с Мирославом. — Дальше что было⁈
— Дальше, — тяжело вздохнул пригорюнившийся Мефодий, — эти брыдлые межеумки окружили домишко Благаны, обложили хворостом и подожгли. Полыхало так, что за несколько вёрст зарево видели. Хорошо хоть всю деревню не спалили. Ну а эти лободыры развернулись да упёхали восвояси. Сами понимаете, помешать мы им ну никак не могли. Силы оказались слишком не равны…
— Ты хочешь сказать, — голос дюжего ратника на миг дрогнул, — что эти твари заживо сожгли старую знахарку⁈
— Мы тоже так сначала подумали, — предавшись воспоминаниям, согласно закивал взгрустнувший трактирщик. — И кумекали столь печально на протяжении почти двух дней, попутно в тоске разгребая тлеющие головешки в поисках обугленных косточек нашей целительницы, дабы предать земле её останки. Но тут, — очи Мефодия проказливо заискрились, а губы расплылись в хитрой улыбке, — у нас за спинами раздался знакомый скрипучий глас, не без ехидцы поинтересовавшийся, чавось мы забыли на пепелище её избушки? Мы обернулись, — а позади Благана маячит, собственной персоной!.. Отругала нас за то, что тратим время на ерунду, то бишь на пожарище раскопки устраиваем почём зря! Ну а далее прошамкала, чтоб не горевали и не искали её: уходит она. А снова объявится, когда время придёт. После чего развернулась и споро уковыляла в непролазные леса…
— Тьфу-ты ну-ты! — не без облегчения рыкнул Ратибор, а затем притворно грозно воззрился на корчмаря. — С ентого, бестолочь окаянная, надо было начинать своё вещание!..
— Так неинтересно, — радостно-дурашливо хмыкнул в ответ трактирщик.
— Постой-постой, — Мирослав прервал на корню ответный гневный спич «рыжего медведя» и уставился на Мефодия. — А как они расчухали, где Благана живёт?
— Полагаю, с помощью заморской жрицы Ахримана, — хозяин «Дальней дороги» недоумённо пожал плечами так, словно ему задали простейший вопрос, на который в состоянии ответить даже ребёнок. — Ента ведь она, Урсула, уверенно привела супостатов к лачуге знахарки. Скорее всего она же в бессильной злобе и диком разочаровании велела подпалить домик, ибо, вне всякого сомнения, поняла, что застать врасплох Благану не удалось. Чему могут служить подтверждением мимоходом недовольно брошенные ею слова в сторону княгини, звучавшие так: «Этого я и опасалась. Смылась-таки дрянь! Учуяла нас! Теперь енту сморщенную каркалыгу днём с огнём не сыскать!..»
Мефодий быстро промочил пересохшее от волнения горло глотком кваса и продолжил: — Вот так прям и просипела, ей-ей не вру! Наверно… Откуда знаю? Да Збигнев, сельчанин наш, подслухал, когда незваные гости мимо его свинарника кандыбали. Ну а нам рассказал лишь через сутки наутро, как только протрезвел. Три дня праздновал день рождения любимой свиноматки. Событие, понимаешь!.. Слава Велесу, хоть вообще вспомнил, о чём курносая ведьма кудахтала…
— Погодь… Ну а затем Лютега со свитой, не тронув вас, просто воротилась в Мирград? — светловолосый мечник изумлённо осклабился.
— Агась! А зачем им нас неласково щупать? Мы ж ничего не ведающие, безобидные простолюдины, — Мефодий озадаченно заморгал. — Нет, там была парочка плечистых, очень злых молодцев при Лютеге, которые косились на нас крайне неприязненно. Явно выступали за то, чтобы всех жильцов Зябкино подвесить за ноги, а после пощекотать нам рёбра раскалённым железом и поинтересоваться, кудась запропастилась Благана. Но заморская колдунья, коей эти два супостата несомненно и нашёптывали нечто подобное, внимательно обежав всех нас своим жутким, цепким взором, досадливо махнула рукой и сердито прокрякала, что, мол, ента пустая трата времени, так как никто из местных ничего не знает. Я далеко не сразу врубился, о чём тёмная ведунья лялякала… Ну а затем они отвалили до Мирграда. Я сам чего мыслю: Благана не так глупа, чтоб кому-то сообщать столь ценные сведения о своём местонахождении; наверняка ведь разумела, что за ней явятся рано или поздно. Посему заранее подготовилась и втихушку улизнула, никому ничего не сообщив…