Между тем шестой и седьмой душегубы полегли опять от Ярика; обоим Ратибор всадил меч в телеса чуть ли не по гарду: одному в солнечное сплетение, другому чуть выше — в грудину. Ну и последним отправился к праотцам местный повар. Тот самый мясистый лиходей, что терпеливо корпел над коптящимся кабанчиком. Кинувшись на дюжего ратника с писклявым визгом напоровшегося на гвоздь поросёнка, бородатый бандит только и успел, что обеими руками вскинуть для атаки свой здоровенный полутесак-полутопор. И в тот же миг Ратибор стремительным взмахом палаша отсёк горе-бойцу обе кисти, а следующим ударом — разрубил нерадивого головореза от тыковки до бёдер, тем самым прервав его было раздавшийся истошный болезненный вопль.
— Похоже, с ночными осликами покончено. По крайней мере, на ентом клочке суши, — удовлетворённо пробурчал себе под нос рыжегривый берсерк, хмуро оглядывая поле брани. — Странно: из этих никто не удрал, никак, пережрали уже с утречка медовухи, смельчаки, — Ратибор совершенно верно распознал причину неожиданной храбрости, накатившей на лесных разбойников.
Далее мирградский витязь последовал к угловой хижине, на которую указал Годогост, то бишь к той самой, из коей подал голос наследник Пчелиного княжества. Довольно хлипковатая дверь на ржавых петлях была закрыта на весьма крепкий дощатый засов. Ратибор могучим усилием выдрал оный с корнем, а затем ещё и дверку с петель сорвал, мощно дёрнув её на себя. После чего дюжий ратник заглянул в образовавшийся дверной проём. Глаза его, быстро привыкшие к царившему в хибарке полумраку, шустро обежали убогое убранство захудалой лачуги. Кроме обшарпанного узкого топчана, кривого табурета да замызганной деревянной лохани средних размеров с характерными для нужников ароматами, никакой мебели аль полезной утвари в несуразном домишке не имелось. На кроватке, в самом дальнем углу, обхватив свои тощие колени ещё более тонюсенькими ручонками, восседал грязноватый, худенький белобрысый мальчик лет девяти-десяти на вид. Его большие карие очи одновременно с надеждой и страхом уставились на рыжебородую физиономию Ратибора, бесспорно, оценив по достоинству не до конца ещё видимые, но явно очень внушительные габариты своего нежданного спасителя.
— Ты в порядке, малец? — огнегривый богатырь дождался утвердительного кивка мальчишки, после чего смурно проворчал себе под нос: — Что-то не заметно. Не кормили, что ль, твари?..
— Кормили, — жалостно всхлипнул Воисвет. — Когда не забывали обо мне в состоянии очередного пьяного угара!..
— Годогост, пёсий выкормыш, ведь молвил мне, что содержат тебя как подобает! Вот брехун! Да чтоб ему в царствие мрака козьими шариками регулярно пасть набивали! Повезло облезлому: сдох уже, вошь куриная! Иначе я бы ей… тьфу, ему, сначала все тяпки перекурочил, а уж только опосля кочан свернул! — зло гаркнул рыжебородый великан, заставив своим гневным рыком княжьего сынка испуганно вжать голову в плечи. — Не боись меня, малёк. Не обижу, — уже как можно мягче произнёс Ратибор. — Выползай на свет белый! Ты свободен!
С этими словами чемпион Кузгара развернулся и потопал к очагу, на котором всё так же коптился молодой аппетитный кабанчик, уже вполне себе зарумянившийся. Недолго думая, могучий витязь снял вертел с поросём да водрузил на ближайший стол. Там как раз поджидал своего часа здоровенный поднос, явно заранее приготовленный под свинку нынче уж покойным кулинаром.
— Иди сюда, скелетик, — Ратибор приглашающе махнул только что отломанной от тушки кабана доброй голяшкой показавшемуся на входе исхудалому Воисвету, с непривычки щурящемуся от яркого солнца. — Давай пожрём хоть от души перед дорогой домой. Не пропадать же нашему поджаристому вепрю.
— Ента ты чего, в одну ряху их всех уложил⁈ — огорошенно промямлил мальчик, изумлённо озираясь по сторонам. Дюжина мёртвых головорезов, беспорядочно разбросанных недалече, явно сильно впечатлила светловолосого юнца.
— Вроде того, — невнятно промычал Ратибор, не отрываясь от трапезы.
— Могуч! Но это не все ночные братишки! — звонко пискнул встревоженный Воисвет. — Надо тика́ть отсюдова! Ведь у них ещё дружки имеются! Десятка два с гаком! На разбойничий промысел учапали! На Хвойный тракт! Скоро воротятся!..
— Не-а, — Ратибор на секунду отвлёкся от поглощения вкуснейшей голени и, нехорошо усмехнувшись, промолвил: — Не воротятся. Ни дружки, ни подружки. Уж не будем уточнять, кто тутова кем и кому приходился.
— Да с чего ты взял⁈ — взволнованно прокудахтал мальчонка. — Ты кто такой, чтоб заявлять об этом со столь непоколебимой уверенностью⁈