Александер с Ильёй срезали спелые кисти, укладывали их в ивовые корзины и на тележках перевозили к дому. На заднем дворе были большие чаны. Виноград сваливали туда, топтали, а сок вёдрами носили в подвал. Разные сорта винограда не смешивали между собой, Александер помечал на бочках углем – где белое вино, а где красное.
Но в один из таких дней жизнь Ильи резко изменилась. Когда он вкатил во двор тележку с собранным виноградом, следом вошёл римлянин в белой тунике и кожаных сандалиях.
Александер в это время выходил из-за угла дома. Он всегда сначала осматривал собранный урожай, поскольку, в зависимости от сорта, они высыпали кисти и давили сок в разных чанах.
– Аве, хозяин, – поздоровался вошедший, сразу угадав в Александере владельца дома и виноградника. – Продай раба! – Он показал рукой на Илью.
От возмущения Илья едва не задохнулся, Александер же ответил спокойно:
– Он хоть и варвар, но не раб и сам волен выбирать для себя и работу, и крышу над головой.
Но такой ответ не обескуражил непрошеного гостя – он повернулся к Илье:
– Не желаешь ли потрудиться на мою госпожу?
– Что он должен делать и сколько ему за это будут платить? – вмешался Александер.
– Он будет носильщиком паланкина, а платить ему будут как всем.
– Мне бы хотелось услышать – сколько?
Александер понимал, что Илья не знает цен на рынке труда, и не хотел, чтобы Илья в случае своего согласия прогадал.
– Два дупондия в месяц. Крыша над головой, хорошая еда… Недалеко от дома госпожи термы.
Незнакомец начал нахваливать условия, Александер же скривился:
– Уважаемый! Два дупондия – это смешно. Если ты думаешь, что мы живём в деревне, то не знаем цен? Ты, наверное, хотел сказать – два сестерция?
– Пусть тебя поразит молнией Юпитер! Где ты видел такие цены?
Оба начали ожесточённо торговаться, хотя Илья своего слова ещё не сказал. Ему даже смешно стало, получалось прямо по поговорке «Без меня меня женили»…
Он быстро просчитал в голове варианты. Здесь, в деревне, у него перспектив нет. Ну, будет работать на винограднике до старости, пока не умрёт. Но зачем-то судьбе было угодно забросить его в чужую страну в древние века? Ведь не для изготовления вина для легионеров… А потому надо перебираться в город. Под лежачий камень вода не течёт, и вот сейчас судьба в образе этого господина даёт ему шанс. Он бы согласился и за два дупондия, хотя не знал покупательной способности этой денежной единицы. Будет крыша над головой и еда, и это пока для него существенно.
Александер и незнакомец с чисто южным темпераментом спорили, размахивали руками и занятно жестикулировали. Только вот Илья ни слова понять не мог, поскольку спорили они на латыни, которую он не знал.
Он кашлянул, спорщики повернули к нему головы и, как по команде, замолчали.
– Александер, твоё окончательное слово?
– Один сестерций и два дупондия!
– Тогда я согласен.
Незнакомец приблизился к Илье, обошёл его вокруг, оценивая стать. Илье стало неприятно, как будто лошадь покупали.
– Хорош, для носильщика даже слишком… Идём со мной.
Но только Илья двинулся к выходу, как незнакомец вскричал:
– А одежда?! Неужели у тебя ничего нет, кроме набедренной повязки?
В ответ на это Илья только развёл руками.
– Нищий – и сразу familia urbana! Да ты везунчик, парень. Кстати, как твоё имя?
– Илья.
Familia urbana – род слуг, обслуживающих дом, подающих на стол кушанья, готовящих пищу, убирающих, охраняющих дом, развлекающих гостей. Стояли они на ступень выше, чем те, кто трудился пастухом, виноградарем, ткачом, столяром, портным.
Прислуга могла быть как из свободных граждан, так и из рабов. Невольники Рима были из числа захваченных пленных. И если сам город Рим насчитывал около шестисот тысяч свободных граждан, то рабы составляли половину.
Попасть в рабство могли свободные граждане за долги кредиторам, отец мог продать своих детей в рабство; за серьёзные преступления свободный человек мог быть зачислен в рабство с конфискацией имущества. Свободная женщина, связавшаяся с рабом и не прекратившая эту связь после предупреждения, становилась рабыней того, кому принадлежал раб.
Рабы не имели внешних опознавательных знаков и в свободное время могли посещать стадионы, термы, театры.
Торговля рабами приносила большой доход. Везли их из Африки, Испании, Сирии, Галатеи и других мест. И за каждого ввозимого в империю раба работорговец платил казне четверть его стоимости, а цена раба доходила до 18–20 золотых солидов.