После чего Ратмир подошёл к прикроватной тумбочке. Взял стоящий там нашатырь, который он поставил туда ещё утром и намочил им ватку так же приготовленную заранее. Вампир знал, что без обмороков не обойдётся. Правда он не думал, что это произойдёт ещё на экскурсии по подвалу. Усмехнувшись, Подольский вернулся к Виктории и поднёс к её носу смоченную нашатырём вату.
От сильного неприятного запаха девушка очнулась и попыталась оттолкнуть от себя руку с дурно пахнущей ваткой. Он убрал свою руку и отошёл от кровати, направляясь к стеклянному журнальному столику, который стоял возле окна, между двумя обитыми зелёным бархатом креслами.
Глава 3. Причина.
На столике стояли графин наполненный коричнево-золотистой жидкостью и два хрустальных бокала. Ратмир взял графин и налил понемногу в оба бокала. Один из которых протянул Виктории, вернувшись к кровати. К этому времени девушка уже села и опустила ноги на пол.
— Вот, выпей, это поможет тебе прийти в себя, — сказал Ратмир.
Виктория взяла бокал из его рук и сделала один небольшой глоток. Коньяк обжёг её горло, Виктория хотела поставить бокал на тумбочку, но Ратмир приказал ей допить и чуть смягчившись, добавил:
— Я знаю, что ты не любишь крепкий алкоголь, но поверь тебе это сейчас необходимо, Виктория послушно сделала ещё несколько глотков жгучей жидкости.
— Вот и хорошо, — одобрил он, в его голосе слышалось удовлетворение.
Виктория молчала. У неё была масса вопросов, но спрашивать его о чём-либо она боялась. Прежде всего, она не знала, что произошло в том жутком подвале, и как она оказалась в этой комнате, а ей очень хотелось это узнать. Вика помнила, что у неё там сильно закружилась голова, а потом была темнота. Но так как у неё ничего не болело и даже место укуса на шее не беспокоило её, девушка поняла, что он её не пытал. Значит, она просто потеряла сознание. Что, впрочем, совсем не удивительно, учитывая то, сколько ей пришлось пережить за последние несколько часов.
— "Ну как такое, может быть?" – думала она, — "как он может быть вампиром?" — а что это было именно так, она уже не сомневалась, просто это как-то не укладывалось в её голове, – "и почему именно я оказалась в такой ситуации? и что мне теперь делать? да и могу ли я хоть что-нибудь изменить?" — Виктория понимала, что снова поддается паники, а этого делать было никак нельзя, она постаралась взять себя в руки, правда, это у нее не очень получалось, Вика сильно боялась и заметно нервничала, но ей было необходимо выяснить все до конца.
Ратмир как будто бы и не замечал ее состояния, он прошёл по комнате и сел в кресло у окна, он не спеша пил свой коньяк и смотрел на Викторию, не говоря больше ни слова. От взгляда этих синих холодных глаз по спине Виктории пробежали мурашки. Она поежилась словно от холода.
— "Не может быть, чтобы такое лицо принадлежало убийце," — вдруг подумала Виктория и неожиданно для себя начала успокаиваться, – "не самая плохая смерть," — думала она, не отрывая взгляда от его лица, — "по крайней мере, необычная, не так уж много людей погибает от рук вампира, ну или от клыков, неважно. По крайней мере, я ничего подобного не слышала," — думала Виктория, и эта мысль как-то странно успокаивала её и даже придавала смелости. Теперь ей нужно было выяснить, что такого ужасного произошло в прошлом Ратмира, — "может он все-таки, ошибается и ее семья все же не имеет отношения к несчастью произошедшему с ним?" — с надеждой подумала Виктория.
Ратмир видел изменения, происходившие с девушкой. Она менялась буквально на глазах. В выражении ее лица уже не было страха надо сказать, в эту минуту, на ее лице вообще не отражались никакие эмоции. Подольский вначале подумал, что это алкоголь так на нее подействовал, но вспомнив, что она сделала всего несколько глотков, а сейчас просто держала бокал с недопитым коньяком в руках, он отбросил эту мысль. Вдруг вампир понял, что она просто-напросто смирилась с тем, что умрет и что это может произойти в любую минуту. Ратмир продолжал с интересом наблюдать за ней, при этом напустив на себя безразличный вид и вальяжно развалившись в кресле. Первой нарушила тишину Виктория, спокойным, безразличным голосом она спросила: