— Неужто узнать нельзя — вернутся когда?
— Нет. Задание выполнят — вернутся.
Сергей не ходил больше слушать орган, потому что каждый день были полеты. То с утра начинались, а то с вечера — на всю ночь. Ночью летали чаще. Сергей выбирался за город засветло. На аэродром вела бетонированная дорога. Между плит пробивалась трава, встречались даже белоголовые ромашки; но на этой дороге, кроме военных машин, он никогда никого не видел и выходить на нее робел. Прямиком, лугами, уходил от города, шел к небольшому озеру в вязкой низине. Низина эта тянулась на многие километры — влево от озера терялась болотинами в глухих мшистых лесах, а вправо тонула в черных лужах, в трясинах с мелкой, зеленой тиной на застарелых дремучих омутах.
К заходу солнца над болотами поднимался комариный звон, чуть погодя с озерных заводей вспухало лягушачье кваканье, и уж потом, из ольшаника, из приболотных частых, заматерелых кустов раздавался скрип коростеля.
Не дожидаясь, когда вечерняя тишина заполнится вековечными всхлипами ночи, за озером, за горбатой песчаной гривой, поросшей кривыми сосенками и сухими острыми травами, оживал аэродром. Его пробуждение Сергей никак уловить не мог, и лишь когда приглушенный гром покрывал привычные звуки ночи, он говорил себе: «Вот-вот, начинают».
Со стороны аэродрома слышался непрерывный грохот — то нарастающий, неистовый, исступленный, то притихающий. Время от времени над бугром, меж сосенок, появлялись желтые и красные или желтые и зеленые огни, стремительно бежали, уходили вверх — доносился пронзительный, давящий к земле свист; огни и свист мгновенно отдалялись, исчезали; чуть погодя земля вздрагивала от гулкого взрыва.
В отдельные дни самолеты взлетала прямо на город. Из-за гривы появлялись красные и зеленые огни, вдруг вырастали, близились; и самолет с грохотом а свистом проносился над Сергеем; и Сергей видел в ночном небе огромную тень самолета с пламенно-красным хвостом. Этот хвост раскаленным мечом разрезал небо и исчезал вместе с тенью, и грохотом, и огнями. Потом Сергей ждал, когда громыхнет в отдалении невидимый и непонятный ему звуковой барьер.
Днем гул на аэродроме был глуше, чем ночью; а самолеты вырывались из-за бугра неслышно, будто запущенные упругим толчком; нарастающий тяжкий свист долетал лишь тогда, когда самолеты, уменьшаясь, круто уходили вверх; где-то там, в бездонной вышине, они исчезали — опять, как и ночью, вздрагивала земля от взрыва…
Уходить не хотелось, и Сергей просиживал над озером долгие часы. Пытался и не мог представить себе Алексея. Никак не умещалось в голове, что его младший брат — властелин вот этого грохота и свиста, огня и огромных теней в ночном небе.
Отпуск подходил к концу, и Сергей опасался, что ему так и придется уехать, не повидавшись с братом. Последние дни считал с досадой. Наконец наступил канун отъезда, Сергей в это утро встал очень рано. Тихонько свернул постель, умылся и до самого завтрака неприкаянно сновал из комнаты на балкон и обратно. Потом Люся потащила его в город. Лазили по магазинам — Люся покупала подарки жене Сергея Анне я обоим его сыновьям — Петру и Юрию. Нагрузившись свертками, зашли в гастроном.
— Масла надо купить, — сказала Люся.
И тут над домами, над городом раздался знакомый уже Сергею свист и грохот. По улице скользнули тени.
— Наши! — закричала Люся. Подскочила к Сергею, чмокнула в щеку и вылетела из магазина.
Сергей засмеялся. Покрутил головой. Ну и ну! И стал в очередь. Купил полкило сливочного масла, подумал немного и снова встал в очередь — взял бутылку «Московской».
Сергей толкнул дверь — навстречу ему в коридор выбежала Люся. У нее были ошалелые от радости глаза, щеки полыхали. Увидев Сергея, она смущенно закусила губу и, еще больше вспыхнув, убежала назад. Сергею стало неловко. Он потоптался в коридоре. Снял кепку и, представив себе, как вернется Алексей, будет целовать Люсю, почувствовал что-то вроде зависти.
Время тянулось. Ждать Алексея было тягостно, и Сергей не мог усидеть на месте. Часто выходил на балкон, вытягивал шею в сторону, откуда, по его мнению, должен был появиться брат.
Было жарко. Город тонул в знойном мареве; редкие белые облака неподвижно висели в небе; даже беспокойные воробьи притихли, спрятались в кронах деревьев. Сергей уходил в комнату, но тут же забывал о зное и возвращался на балкон. А Люся весь день хлопотала. Казалось, она была везде сразу — на кухне, в комнате, в спальне. Занималась уборкой, накрывала стол, переодевалась, подкрашивала ногти. А как только хлопнула входная дверь, очутилась в коридоре. Оттуда раздался ее смех, визг, поцелуи и стон: