Шток писал на том языке, на котором передавалась депеша, на языке, который легко читал Макс Гофман. Текст являлся приказом генерала Ренненкампфа, извещавшим армию, что части ее должны достигнуть линии Гердауен — Алленбург — Велау к двадцать шестому августа.
— Только к двадцать шестому! — воскликнул обрадовавшийся Макс Гофман.
Лейтенант подал знак подполковнику и продолжал писать.
Лейтенант Шток осторожно положил наушники на стол, вывернув слуховые отверстия мембраны: в принятой радиограмме он стал исправлять некоторые буквы, вышедшие при приеме не совсем четко.
— Мы приобрели нового союзника! — воскликнул Макс Гофман.
— Вы, полковник, осведомлены о дипломатической увязке с Италией? Но ведь Италия — не новый союзник.
— Нет, лейтенант, Италия — изменивший союзник! Наш новый союзник — глупость русских!
Макс Гофман похлопал лейтенанта по плечу, но лейтенант соображал туго и в недоумении пожимал плечами: он еле догадывался, что глупость русских командующих армиями заключается в том, что свои радиограммы они передавали не зашифрованными.
Радиограмма Самсонова, перехваченная лейтенантом, являлась также приказом. Самсонов извещал войска, что немцы отступают, и приказывал перейти в немедленное преследование отступающих. Самсонов указывал, что усиленный первый армейский корпус, под командой генерала Артамонова, для прикрытия левого фланга армии занимает линию Усдау — Гильгенбург и в зависимости от продвижения главных сил армии будет держать фронт в направлении Остероде.
Шестой армейский корпус генерала Благовещенского, достигнувший линии Ортельсбурга, отделяется от тринадцатого армейского корпуса, составляет заслон правого фланга, движущийся по направлению Бишофсбург и дальше по северному побережью озера Дидей, к району Клейн Бессау.
Тринадцатый армейский корпус, под командой генерала Клюева, и пятнадцатый, под командой генерала Мартоса, составляют главные силы и движутся в следующем направлении: один — на Алленштейн, другой — на Гогенштейн.
Макс Гофман, перечитав приказ Самсонова, приказал немедленно перевести его с русского языка на немецкий: немецкий текст он хотел немедленно представить Гинденбургу.
Лейтенант не полагал, что для поражения русских войск немецкие генералы воспользуются принятыми им приказами.
Он признался Максу Гофману, что, будучи почтовым чиновником, читал чужие письма, но секрет текста, как честный немец, всегда держал в своем сердце.
— А вы что же, лейтенант, полагаете, что мы тайну о перехваченных радиограммах станем разглашать? О ней узнает только десяток людей, в том числе и сам император.
Лейтенант Шток удовлетворился ответом подполковника: ему, как знающему секрет, было лестно стоять в одном ряду с его величеством. Лейтенант стал мечтать о старости, когда мог бы рассказать эту тайну внукам.
— Один вопрос, полковник, — тихо произнес лейтенант. — Когда победа над русскими совершится — кто же будет прославлен как личность?
— Гинденбург! — провозгласил подполковник. — Нация узнает позже о том, что Гинденбург победил русских благодаря тому, что лейтенант Шток перехватил радио!
— Вы же, лейтенант, получите железный крест! Об этом объявят в секретном приказе, но приказ тот в историю не войдет.
Макс Гофман вздохнул, но лейтенант не понимал причины его вздохов: ему лично достаточно было железного креста, ради которого в дальнейшем он научился не только перехватывать радиограммы, но и подбирать правильные ключи к русскому шифру.
Впоследствии лейтенант подал голос за Гинденбурга при выборах президента: скромный чиновник не позабыл, что это он произвел Гинденбурга в идолы германской буржуазии…
11. Виды на предстоящие подвиги
Блажен, кто верует, тепло тому на свете…
В полдень двадцать третьего августа в ставке верховного главнокомандующего русской армией произошли события, достойные отметки на страницах книги скорбного российского бытия: великий князь Николай Николаевич имел удовольствие приветствовать появление двух иеромонахов — Дионисия и Евлампия, — присланных Троице-Сергиевской лаврой в ставку.
Блюдя интересы общины, архипастыри прославленной лавры вкрапливали новое слово в многотомную историю православия. Дионисий и Евлампий посылались для выполнения той же божественной миссии, которую некогда несли Пересвет и Ослябя. Дионисий и Евлампий, правда, не являлись отроками монастырского послушания, однако каждый из них, как и каждый из их исторических предшественников, имел богатырское телосложение.