Я мысленно покачала головой. Ведьма, как она есть.
— Сегодня в нашей комиссии произошло приятное пополнение. К нам неожиданно присоединился Фаддей Корнелиевич Каспар — руководитель театра «Дом Муз», постановщик международных балетов «Домино», «Сад Прозерпины», «Легенды школы Ночи» и многих других. Заслуженный артист и педагог СССР и России.
Миссис Дамески повернулась в сторону дедушки Айвана.
— Благодарю, Хелена, — фамильярно отозвался он, будто они были давними друзьями — боюсь, артист из меня уже никудышный, чего, надеюсь, нельзя сказать об этих молодых людях.
На этих словах мужчина посмотрел на Айвана, словно обращая их именно своему внуку. Тот медленно сглотнул и опустил взгляд в пол. Я нежно погладила его руку большим пальцем, призывая взглянуть на меня. Но Айван меня проигнорировал.
— Мне бы хотелось, чтобы сегодняшний выбор был лёгким. Но, зная историю студентов Равенской Академии, это будет не так. Поэтому, я хочу пожелать удачи, как вам, молодые люди, так и тем, на чьи плечи легла нелёгкая доля выбора. — Он окинул студентов смешливым взглядом. — Давайте же, поднимите нам настроение.
Эта короткая речь казалась мне более воодушевляющей, чем слова миссис Дамески. И я мысленно поблагодарила Фаддея Корнелиевича за напутствие.
Вновь выйдя вперёд, Хелена назвала очерёдность пар по группам и отпустила всех на пятиминутный разогрев. Мы с Айваном попали в последний блок — третий. Оказалось, что из всех курсов на прослушивание ролей Маши и Принца-Щелкунчика подали заявку только двенадцать пар, половина из которых училась вместе со мной. Знакомые лица внушали лёгкую уверенность. Только вот… с нами в одной группе оказались Никита и Софи. Я старалась вытравить из головы любые мысли о них, сосредоточившись на своём партнёре.
— Пойдём со мной, — прошептала я и потянула возлюбленного глубоко за кулисы.
Лишь когда тяжёлые бархатные ткани скрыли нас от посторонних ушей и глаз, Айван посмотрел на меня. И то, что я увидела в его глазах, взволновало меня еще больше. Ничего не осталось. Собственные тревоги растворились под натиском этой силы.
— Скажи мне, что с тобой, — как можно ласковее попросила я — прошу.
Айван медленно, очень медленно вздохнул и отвёл взгляд в сторону. Я уже подумала, что он не заговорит или начнёт заверять, что всё в полном порядке, но…
— Его здесь не должно было быть.
Голос казался глухим и далёким.
— Я не понимаю. Я думала, вы в хороших отношениях. Ты ведь столько мне о нём рассказывал!
— Так и есть.
— Тогда что произошло? Я же вижу, что ты сам не свой.
Но он не хотел мне говорить. Я отчётливо читала это по тому, как он избегал зрительного контакта. Внутри всё сильнее росло тревожное предчувствие, будто мой партнёр хотел взять и всё бросить. Волна внезапной паники накрыла меня с головой: словно всё повторялось. Я вспомнила драку в клубе, больницу и новости о Кристофере, то, как я лишилась партнёра и мой мир рухнул. Затем ночь в Солярисе, приезд Евгения, то утро, когда меня чуть не исключили, и всё пошатнулось вновь. Ощущение падения в пропасть вернулось. Нужно было срочно что-то с этим делать.
— Айван, — более требовательно попросила я, опуская ладонь ему на щёку и поворачивая голову к себе, так что ему пришлось на меня посмотреть — это я — Лина. И ты можешь мне доверять.
Время текло сквозь пальцы, приближая мгновение нашего выхода на сцену.
— Мы уже это проходили, помнишь? Когда я исчезла на сутки, а потом вернулась с синяком на лице. Ты ведь тогда мне поверил. А потом, когда я узнала твою историю, те ужасные сплетни. Я тоже поверила тебе. Мы доверяем друг другу. Поделись со мной, пожалуйста.
Айван накрыл рукой мою ладонь и отвёл от своего лица. Моё сердце пропустило удар.
— Я тебе всё испорчу, — наконец вымолвил он. — Если не пройдём, можешь попрощаться с карьерой. Если пройдём — все скажут, что это по блату. А очернённая репутация, всё равно, что конец карьеры.
— Почему ты думаешь, что все подумают именно так?
Айван невесело усмехнулся.
— Потому что они всегда так думают. Всю мою жизнь. В каком бы конкурсе я бы не принял участие, в каком бы кастинге, везде, где появляется Фаддей один ответ — блат. Я надеялся, что хоть в Академии смогу доказать всем, что достоин сцены. Но он решил великодушно приехать и всё испортить.
Я часто-часто заморгала. Так вот в чём дело? В памяти яркими вспышками пронеслись отрывки различных разговоров и сплетен, которые я сама неоднократно слышала в стенах РАИ. Это всё объясняло.
Сейчас перед моими глазами предстал не тот самоуверенный юноша, который стойко игнорировал все подколы и косые взгляды сокурсников. Это был ранимый, уязвимый молодой человек, в чьей душе глубоко пустили корни сомнения. И мне было больно смотреть на то, как он в себя не верит.