На лице Ирины не дрогнул ни один мускул, а вот Иссави заметно побледнел.
— Сын…
— Прости папа, но я не намерен терпеть оскорбления ни в адрес своей семьи, ни в адрес своей девушки. Мы уходим.
Обхватив крепкими пальцами моё запястье, Айван заставил меня подняться. Впрочем, я бы сделала это с удовольствием и без его помощи. Мне хотелось убраться подальше как можно скорее и стереть с кожи все эти взгляды и сплетни.
— Айван, не глупи! — предпринял еще одну попытку Фаддей Каспар.
Мы уже стояли за стульями, когда Айван внезапно остановился и обернулся на мать.
— Он принял её, — он многозначительно показал на деда — за то, что она всего добилась в этой жизни сама. Её чистота, трудолюбие и любовь сделали её талантливой, а не родственные связи, репутация и деньги. Она лучше чем мы все.
На этих словах, он отвернул меня от стола и повёл в сторону гардеробной. Никто не смел перечить или останавливать нас.
А мне просто хотелось закричать от переполнявших меня чувств. Благодарности и протеста, разочарования и любви, одиночества и поддержки. Последние слова Айвана казались самыми ласковыми и искренними, но я почему-то сама не могла в них поверить. Так долго во мне жило слово “недостаточно”.
Накинув на мои плечи пальто, Айван быстрым шагом вывел меня во двор. Лишь добравшись до машины, он дал волю своему гневу. Кулаки с грохотом обрушились на крышу автомобиля.
— Зачем он вообще её пригласил! — в бешенстве произнёс он. — Зачем пытался оживить то, что давно умерло. Я просто наивный идиот. Как ребёнок повёлся на приманку. Пора уже признать, что некоторые люди никогда не меняются!
Айван был похож на раненого зверя. Я хотела его обнять и утешить, но могла лишь стоять рядом, глубже кутаясь в пальто и прячась от пронизывающего холода.
Заметив мою дрожь, парень замер, отвлекшись от собственного потока мыслей. Он медленно зажмурился, словно от боли.
— Прости меня.
Он медленно подошёл ближе, словно боялся, что я в любую секунду отстранюсь, испугаюсь его. Медленно, очень медленно он обхватил моё лицо руками.
— Прости меня, — повторил он.
Айван внимательно разглядывал меня, пытался прочитать каждую эмоцию, словно только это… только я имела значение. Внутри что-то сжалось, заставив глаза наполнится слезами. Мне невыносимо было видеть, как Айван, разбитый и сломленный, думал обо мне, а не о себе.
— Это ты меня прости, — прошептала я. — Если бы я была сильнее, если бы смогла дать им отпор…
— Тсс… — прервал меня Айван, опуская палец мне на губы. — Не говори так. Ты была великолепна, они не достойны и волоска с твоей головы.
В ответ я могла лишь замотать головой, но Айван держал меня крепко.
— Ты не виновата, — упрямо произнес он. — Даже не смей так думать.
— Но я заставила тебя прийти, дала тебе надежду, что всё будет хорошо.
Он переменился в лице.
— О милая, — послышался вздох. — И я очень тебе за это благодарен. Теперь я знаю наверняка…
Настала моя очередь перебивать.
— Давай не терять надежды, ладно? Это всего одна попытка.
Айван прикрыл глаза, которые тоже начали наполняться слезами и усмехнулся.
— И снова ты веришь за нас двоих, — тихо произнёс он, целуя меня в висок.
Но мне этого было мало. Я поднялась на цыпочки и дотронулась губами его губ. От лёгкого прикосновения, внутри всё перевернулось. Вокруг нас происходило много волнующих событий, жизнь была полна сомнений и страхов, но во всём этом мы оставались друг у друга. Касаться Айвана, касаться вот так, казалось мне самой правильной вещью на свете. И вновь я поверила, что преодолею всё что угодно, если он будет рядом.
Судя по тому, как Айван впился в мои губы в ответ, он верил в то же самое. И дать ему это — было меньшим, что я могла для него сделать.
— Давай уже уедем отсюда, — предложила я, прервав поцелуй.
— Я даже знаю куда тебя увезу, — шепотом признался Айван. И на его губах расцвела слабая улыбка.
Глава 28
Городские огни проплывали мимо, пока Айван вёл автомобиль в неизвестном направлении. Я то и дело поглядывала на толпы незнакомцев, веселящихся на громких улицах. Выходные. Вечер. Именно в это время любой город особенно оживал. Шум и радость резко контрастировали с нашим внутренним состоянием. Осадок от неудачного ужина сидел где-то под сердцем и не давал о себе забыть. Судя по лицу Айвана, он думал о том же самом. Пальцы любимого вцепились в руль так крепко, что костяшки побелели.