Все девочки, за исключением, Миртилены, посмотрели на Этту, которая, скромно улыбнувшись, зажала колокольчик в своей маленькой ручке и решительно позвонила в него.
Главный Зал наполнился шумом звонивших колоколов, когда учителя Блитвуда взошли на сцену. Я сообщила девочкам имена каждого учителя, по ходу их появления: Вионетта Шарп, Руперт Беллоуз, Эуфорбия Фрост, за которой последовал Майлс Малмсбери, вернувшийся из Волшебной страны — у обоих, у него и мисс Фрост, были надеты тщательно продуманные церемониальные головные уборы из перьев сияющих спрайтов, что, как я предположила, люди lychnobious не посчитали возмутительным — Мартин Пил, колокольный мастер, Матильда Свифт, мастерица стрельбы из лука, и миссис Календ, преподаватель древней латыни. Я выискивала взглядом профессора Йегера, нашего учителя наук и отца Беатрис и Долорес, но вместо него увидела лощёного джентльмена в чёрном фраке, с галстуком-бабочкой, белыми перчатками и в гетрах, плавно входившего на сцену.
— Ох, смотрите! — воскликнула Мэри. — Это же господин Хофмейстер, танцмейстер.
— Но где Профессор Йегер? — вслух удивилась я.
Я посмотрела в другой конец зала, на стол, за которым сидели Беатрис и Долорес. Они обе сидели настолько ровно, словно кол проглотили, их руки были накрепко сцеплены перед ними, глаза сияли. Неужели с их отцом что-то произошло? Я попыталась поймать взгляд Хелен, но она закатила глаза вверх, когда элегантный учитель танцев подхватил древнюю миссис Календ и начал кружить её на радость и увеселение, как студентов, так и учителей.
Я вновь посмотрела в центр помоста, где даже Дейм Бекуит улыбалась снисходительно на ужимки учителя танцев. Она жестами показала небольшое одобрение и затем обратила свой взгляд на зал, приказав молчать своими ясными серыми глазами. Когда её взгляд упал на меня, я испытала покалывание чуть ниже своих лопаток. Внезапно я вспомнила, что Дейм Бекуит обладает даром взывать к правде своим взглядом. Что если она сможет сказать, всего лишь взглянув на меня, что я обращалась в Дарклинга? Хуже того, что если её взгляд мог выманить крылья прямо из моей спины? Я могла ощутить, как они прижались к тугому кружеву моего корсета. Я представила, как ткань расходится, мои крылья раскрываются в воздухе, шокированные и до ужаса напуганные лица моих друзей и воспитанников школы и учителей… затем натянутые луки Диан и смертоносные стрелы, выпущенные в сердце.
Но потом Дейм Бекуит улыбнулась мне.
Тотчас же я почувствовала, как миролюбие проникло в мою душу. Мои крылья утихли, сердце замедлилось. Как и в прошлом году, Дейм Бекуит начала с уведомления о тех, кто не вернулся в Блитвуд. Я подумала о Саре Леман, моей подруге, которая оказалась шпионом ван Друда и погибла в огне во время битвы с «сумерками». Когда Дейм Бекуит начала величаво говорить о нашей бывшей воспитаннице, которая отправилась в мир, распространять миссию школы по четырем сторонам земного шара, я подумала об ученицах старшего курса, которые окончили школу в прошлом году. Всё это звучало очень вдохновляюще, но я не могла забыть слова Омара о том, что эмиссары Ордена прочёсывали храмы и обители Индии в поисках магических адептов, чтобы использовать их дарования — но не приглашать их в Орден.
Затем я осознала, что Дейм Бекуит говорит о профессоре Йегере.
— … и один из наших почитаемых профессоров также отправился в мир на миссию исключительной важности. Профессор Йегер, — Дейм Бекуит посмотрела в сторону Беатрис и Долорес, которые теперь сидели ещё прямее и светились от гордости, — поехал заграницу с дипломатической миссией великой деликатности и международного значения. Не будет преувеличением сказать, что сама судьба цивилизации, такой как мы её знаем, висит на волоске. Вот насколько важен Орден Колокола. Вы, девушки, наследницы этой традиции служения. Кто знает, на выполнение какой миссии каждая из вас может быть привлечена в трудные времена, что ждут нас впереди.
Дейм Бекуит прервалась и стала взглядом блуждать по залу. Когда она взглядом обвела всех до одной девочек, она села несколько прямее, и её глаза горели чуть более яростно.
— В таком случае позвольте мне начать, как мы делаем каждый год, с посвящения себя свету и торжественного обещания себя колоколу.
После ужина птенцы поспешили наверх на свои посиделки с какао, но я остановила Этту за пределами обеденного зала.
— Ты ничего не ела, — сказала я, посмотрев на её тарелку. — Я знаю, что ты взволнованна от пребывания в новом месте… — я запнулась, когда увидела, что она покраснела, а затем я покраснела сама. — Я полная дура! Конечно же, твоя семья следует кошерным правилам. Я немедленно поговорю с поваром…