Болас покачал головой — почти с жалостью, хотя она знала, что он нисколько не жалел её. Но её поступок он считал достойным сожаления, иначе говоря, жалким.
Его голос в последний раз прозвучал в её голове: НЕВЕЛИКА ПОТЕРЯ.
Он окружил себя лучистым ореолом чистейшей, незамутнённой магической энергии, не давшей Окетре и Бонту приблизиться к нему.
Лилиана изо всех сил старалась сохранить контроль. Если она продержится хоть немного дольше, то наверняка сумеет протолкнуть Вечных богинь сквозь заграждение дракона.
Нужно всего лишь касание… Одно маленькое касание… И они смогут высосать его, как он высосал столь многих за сегодня…
Но время неумолимо утекало. Лилиана Весс умирала, по собственной вине, ради не вполне понятной ей цели, чтобы помочь людям, — друзьям, — которые, возможно, перед смертью будут проклинать её имя…
Она почувствовала, как ей на плечо опустилась чья-то ладонь. Почти решив, что это какой-то отбившийся вечный, отправленный Боласом за её Искрой, она обернулась.
Это был Гидеон, истекающий кровью из ран на обеих руках, но всё такой же высокий, и привлекательный, и улыбающийся ей.
Она увидела, как он распространяет на неё свою неуязвимость, укутывая её с головой.
Нет, он не распространяет её... Он отдаёт её.
Она поймала себя на мысли: Стой. Если ты это сделаешь, то взамен примешь мою ношу — без всякой защиты. Это убьёт тебя. А тебе нельзя умирать. Ты — тот единственный человек, которому ни в коем случае нельзя умирать.
В ответ он снова улыбнулся и покачал головой. Можно было подумать, что он внезапно превратился в Джейса, настолько ясно и чётко звучали его мысли в её голове: Многие умерли, пытаясь остановить Боласа. Позволь мне быть последним.
Гидеон, прошу...
— В этот раз я не смогу стать героем, Лилиана, — прошептал он. — Но ты сможешь.
Лилиана засияла неуязвимостью Гидеона — чистым белым светом, который остановил её распад, собрал её воедино, наполнил её и вновь сделал целой.
Взамен чёрная смертоносная магия её нарушенного контракта поползла вверх по руке Гидеона, переходя к новому владельцу. Её татуировки засверкали на иссечённой коже его рук. Он загорелся, осыпаясь хлопьями, совсем как Лилиана всего несколько секунд назад.
Пусть это будет не напрасно, сказал он, или подумал, или она не знала, как это назвать.
Оглянувшись через плечо, с лицом, теперь уже точно мокрым от слёз, она кивнула ему — а может, только хотела кивнуть.
Позади неё умирал Гидеон. Хотя ей едва ли было знакомо сострадание, Лилиана могла чувствовать его боль... Он запрокинул голову, закрыл глаза и ЗАВЫЛ…
Глава LXI
Кифеон Иора
Гидеон запрокинул голову, закрыл глаза и ЗАВЫЛ… а потом перестал.
Боль внезапно исчезла. Вокруг наступила тишина. Нет, не совсем тишина. Звуки битвы, чародейства, смерти и разрушений смолкли в его ушах. Но он мог слышать птичий щебет. Рулады сверчка. Журчание ручейка. Из всего этого складывалась чарующая мелодия.
С опаской приоткрыв глаза, он посмотрел на свои ладони, на свои руки. Он был цел и невредим. Не разлетался хлопьями, как всего пару секунд назад. Даже не истекал кровью. Куда-то пропали осколки Чёрного Клинка. Пропали татуировки Лилианы.
Он взглянул на свою одежду. Его доспехи тоже пропали, и им на смену пришла одежда Тероса, его родины.
Он огляделся по сторонам. Это была вовсе не Равника.
Я в Теросе!
Вокруг раскинулись теройские поля, а за соседним холмом виднелся город Акрос. Прохладный ветерок остудил его лоб и согрел сердце.
Я что, переместился сюда? Нет. Мне бы помешало Бессмертное Солнце.
Это воспоминания?
Но он не ощущал себя снова юным. Напротив, никогда ещё он не ощущал себя таким старым, как сейчас, измождённым и дряхлым — но почему-то позабывшим о боли. А шрамы на его руках? Некоторые из них появились ещё в Теросе. Но среди них был и один большой, заработанный в Амонхете, а также несколько совсем новых, оставленных осколками.