Когда я вновь открыла глаза, первым, что я увидела, была армия вечных, марширующая к дракону по ступеням Цитадели. За ней по пятам следовала ещё одна армия из мироходцев и жителей Равники. Мне пришлось бежать, чтобы догнать их.
Вихрь украденных Искр кружил над головой Боласа. А затем он просто рассеялся, и все Искры до единой обратились в ничто.
К тому моменту я была примерно на третьей ступени, и на моих глазах Болас начал растворяться, совсем как господин Джура несколько мгновений назад. И, подобно господину Джуре, дракон завыл, рассыпаясь в прах и разлетаясь по ветру мелкими крупицами.
Всё было кончено. Боласа просто не стало. Остался лишь камень, паривший между его рогов. Я видела, как он упал на крышу Цитадели, пару раз подпрыгнул и остановился почти у самых ног Врановолосой госпожи.
Неестественные грозовые тучи разошлись и развеялись, пропуская лучи предзакатного солнца.
Мы все застыли на месте, не зная, можем ли мы верить — можем ли мы верить, что верим — в окончание этого кошмара.
А затем всех участников битвы на площади, включая меня, охватило стихийное ликование. В небо взмыли ленты праздничного серпантина, сотканные из зелёной магии. Народ — взрослые мужчины и женщины всех рас — взбирался на обломки статуи Боласа, словно дети на игровой площадке. Настоящие дети, появившись невесть откуда, взбирались на поверженного и оцепеневшего Виту-Гази (несмотря на все тщетные попытки моего крёстного отогнать их).
Госпожа Весс в одиночестве стояла на вершине Цитадели. Настоящая стена из недвижимых, выведенных из строя вечных отделяла её от равничан и мироходцев на ступенях пирамиды. Вскоре толпа опомнилась от потрясения, и, возглавляемая Борборигмосом и господином Сердитым Минотавром, принялись рубить Жуткую орду со спины. Кромсать их на кусочки. Очень мелкие кусочки. Страшилы даже не пытались сопротивляться, пока мы дробили их на части (я поняла, что тоже в этом участвую). Я не сводила глаз с Врановолосой госпожи. Я знала, что она может управлять вечными, и хотела знать заранее, если ей вздумается вернуть их к жизни — пускай и для того, чтобы просто защитить себя.
Она опустилась на колени. Я не видела, что она делает. Затем она снова выпрямилась и исчезла в клубах чёрного дыма.
Я не могла этого понять. Ведь я была уверена, что Бессмертное Солнце запустили заново. Не потому ли господин Фэйден не смог избежать своей участи? Наверное, когда дракона не стало, его опять выключили.
Следом ушла мироходка в белом. Я видела, как отбыли госпожа Яньлин и господин Янгу со своим трёххвостым псом (который, кажется, превратился в камень за миг до того, как все трое испарились). Были и другие, чьих имён я не знала.
Я услышала крик госпожи Самут: — Так нельзя! Это мой народ. Я понимаю, что их нужно уничтожить. Но не таким образом. Проявите к ним хоть каплю уважения.
— За этим мы и пришли, — сказала госпожа Баллард, кивком указав на госпожу Налаар, и они взялись за дело. Под пристальными взглядами минотавра, циклопа и дочери Амонхета пиромантки прошли сквозь то, что осталось от неподвижной Жуткой орды, методично обращая всех — вплоть до последнего фрагмента — в пепел.
Я не стала на это смотреть. Несколько минут я потратила на поиски родителей. Я нашла их вдвоём, в объятьях друг друга. При виде этого мне стало немного неловко. Я привлекла внимание Ари. Она указала на меня Гану Шокте. Мы все обнялись. Я вернула ей топор. Потом я пошла искать своих друзей.
К тому времени солнце уже садилось за башнями и шпилями Равники — по крайней мере, теми из них, что уцелели. На город опускались сумерки. Не искусственные сумерки Старшего заклятья, а самые настоящие. Сумерки. Вечер. За которым последует ночь. А затем наступит утро, и следующий день.
Мы выжили.
Вернее, большинство из нас…
Повсюду вокруг меня праздновали люди. А те, кто не участвовал в празднестве, оттаскивали в сторону раненых и умирающих.
И мёртвых.
Ума не приложу, где она раздобыла этих кукол.
Гекара сидела на растрескавшемся куске каменной кладки, в одиночестве празднуя нашу знаменательную победу при помощи двух гротескных и невероятно реалистичных ручных кукол, изображавших её саму и мастера Зарека. Это был восхитительный спектакль для аудитории, состоящей исключительно из неё и её Крыски.
«Ты моя Крыска».
«Я твоя Крыска».
Конечно, она и не подозревала о моём присутствии. Но я всё равно наслаждалась представлением. Она по очереди говорила за обеих кукол.