К несчастью, Нам неведомо, что может одолеть Никола Боласа.
— Он разоряет ещё один мир, — прошептала Самут, глядя на свою богиню умоляющими глазами.
— Может быть, твоё копьё? — предположил Сархан.
Хазорет взвесила оружие в руке, словно оценивая его силу.
— Может быть. Хотя это кажется маловероятным, ведь он сам сотворил его. И всё же... Мы видим, храбрая Самут, что твоё сердце жаждет вернуться в тот страдающий мир. И если это оружие способно оказать тебе хоть малую помощь, оно твоё. Можешь забирать его с собой.
Дак с сомнением уставился на штуковину в руке Хазорет. Она была громадной. — Эмм, можем ли мы действительно забрать его с собой?
Самут подумала и сказала: — Наверное, если возьмёмся за него все вчетвером.
Об Никсилис расхохотался: — Вы что, всерьёз решили, что я вернусь в Равнику? Как и у Теззерета, у меня есть свои планы — и я не намерен добровольно возвращаться в мышеловку Боласа, где любой случайный вечный может схватить меня за хвост и забрать мою Искру, — с этими словами демон растворился в языках пламени.
Даку захотелось прикончить Оба — отчасти потому, что демон только что украл у вора его собственную роль. Не возвращаться в Равнику было планом Дака. Возможно, именно поэтому Дак решил, что теперь он обязательно вернётся. Он был далёк от идеала — сам себя он считал вором и ни капли не героем. Но по сравнению с Боласом, Теззеретом или Обом Никсилисом Дак был чёртовым Гидеоном Джурой! И теперь он ни за что не бросит свой приёмный мир в беде.
Ты лучше, чем тебе кажется, Дак Фэйден.
Сомневаюсь, мысленно ответил он богине.
Отринь сомнения и смело иди к своей судьбе с благословением и благодарностью от Хазорет и всего Амонхета.
Дак предпочёл бы, чтобы она сказала иди к своей победе, а не своей судьбе, но, как говорится, бедному да вору любая одежда впору.
— Я не думаю, что втроём мы сумеем поднять это копьё, — сказала Самут.
— Я займу место демона, — вышел вперёд Воль.
Карн покачал головой. — Количество не имеет значения. Нам не нужно в прямом смысле нести это копьё. С моей массой и опытом я смогу переправить оружие в одиночку.
— Я всё равно иду с вами, — отрезал Воль.
Благодарю тебя, Сархан Воль. И тебя, Карн.
Оба ответили коротким поклоном.
И, Самут, чудеснейшая среди Наших детей... сражайся с честью и возвращайся к Нам. Ты нужна Амонхету.
— Я сделаю всё, что в моих силах, о Выжившая богиня.
В таком случае я спокойна — этого всегда было более чем достаточно.
С этими словами Хазорет присела на корточки и положила копьё на землю у ног Карна. Голем даже не попытался поднять оружие. Вместо этого он наклонился и осторожно прикоснулся к нему. Слегка поморщившись, он исчез с оглушительным хлопком, от которого у Дака едва не лопнули перепонки.
Воль отбыл следом. За ним — Самут. Дак на миг замешкался.
Дружище, ты всё ещё можешь просто уйти...
Но он отогнал от себя эти мысли. Вопреки здравому смыслу, он вернётся в Равнику. И, оставив после себя облачко лилового дыма, преисполненный решимости Дак Фэйден простился с Хазорет и Амонхетом...
Глава XLII
Враска
Жуткая горгона в нелепом пиратском наряде вела остальных извилистыми туннелями Гольгари, — её туннелями, — терзаясь мыслью о том, что прямо за ней идут её бывшие друзья, Раль и Кайя: один — до отказа наэлектризованный и готовый поджарить её, другая — с обнажённым оружием и готовая пронзить её насквозь.
— Только вздумай обернуться, и моя рука не дрогнет, — прошипел Раль ей в спину.
Но Кайя сказала: — Не знаю. Я спрошу у неё.
— Спросишь о чём? — буркнула горгона через плечо.
— Моя подруга Крыска хочет знать, зачем ты вернулась. Она склонна доверять тебе, потому что Гекара считала тебя другом. Впрочем, когда-то я тоже была склонна доверять тебе...
Враска проигнорировала вопрос и их упрёки. По крайней мере, попыталась это сделать.
Действительно, зачем же я вернулась?
Она почувствовала, как выключился Маяк. Неужели ей просто захотелось узнать, что это значило? Нет. Она вернулась, чтобы сражаться за свой народ. За Гольгари.
И если это приведёт к моей гибели от рук Боласа или моих «друзей», то так тому и быть.