По-прежнему тяжело дыша, она попыталась вернуть себе хоть немного достоинства. Простое заклинание очистило ей лицо. Ещё одно привело в порядок её чёрное платье. Она сняла Кольчужную вуаль, чтобы заглушить её шёпот — хотя бы на время. Пускай она совершенно обессилела, но зато вновь стала собой, стала Лилианой Весс.
Однако боль не отступала.
Казалось, что на ней не осталось живого места. Все её нервы словно оголились. Но сильнее физической боли была боль, которую причинял отголосок присутствия Джейса Белерена в её разуме.
Он пытался меня убить. Не достучаться до меня. Не остановить меня. Не убедить меня остановиться. Даже не лишить меня сознания. Он просто хотел, чтобы я умерла.
Конечно, какая-то часть её нисколько этому не удивилась.
С чего мне ждать милосердия или понимания от моих так называемых друзей? И, если уж на то пошло, с чего мне проявлять милосердие к ним?
Тем не менее, другая её часть была вынуждена признать, что если Джейс и остальные хотели прекратить эту бойню, у них просто не было иного выбора.
Болас не оставил выбора мне, а я, в свою очередь, не оставила его им.
Третья часть, похороненная где-то глубоко внутри, считала, что она заслуживает смерти.
Какая жизнь будет ждать меня, когда всё это закончится? И закончится ли это вообще, или мне придётся навеки стать игрушкой Боласа, его покорной пешкой? Возможно, стоило позволить им убить меня.
А последняя часть — похороненная ещё глубже — проронила скупую слезу, скорбя о потере человека, который когда-то по-настоящему любил её, и которого она, возможно, — всего лишь возможно, — тоже когда-то любила...
Глава XLIX
Тейо Верада
У Тейо не было роли в этой церемонии, и он решил скромно постоять у стенки (вернее, у того, что от неё осталось, поскольку ритуал они собрались проводить среди развалин бывшей Канцелярии Договора). Крыска стояла рядом, пересказывая ему происходящее, словно комментатор на турнире песчаных смерчей — то есть большая часть из того, что она говорила, была ему либо уже известна, либо совершенно очевидна, но при этом ей удавалось сделать мероприятие более занимательным.
— Для успеха операции «Безрассудство», последнего плана Пылающего Разума, — сказала она, — нужны все десять гильдий, лей-линии Равники, обугленные кости Нив-Миззета и вон та штуковина.
Она указала на латунную модель драконьей головы, — головы Нив-Миззета, если быть точным, — которую вынес иззетский гоблин Варриворт. — Она называется Сосудом Пылающего Разума, и в неё перейдёт дух дракона, когда его призовут оттуда, где он сейчас — если, конечно, всё получится, а я бы не стала сильно на это надеяться, учитывая название плана, ты ведь меня понимаешь?
Варриворт осторожно положил Сосуд на почерневшие кости Нива.
— Видишь ли, планом А было наделить мастера Нив-Миззета силой, чтобы он сразился с Боласом. Это не сработало, и ты сам можешь видеть, чем всё закончилось. План Б — Маяк для мироходцев — тоже провалился. Это, как я понимаю, план В. Если, конечно, я не сбилась со счёта.
— Вон там мастер Зарек советуется с госпожой Ревейн. Господин Белерен говорит, что она вроде как большой знаток лей-линий. Что у неё с ними какая-то магическая связь. Поэтому мастер Зарек объясняет ей, чего им нужно добиться.
Раль и Нисса Ревейн беседовали слишком тихо, чтобы Тейо или Крыска могли разобрать хоть слово. Но когда Раль умолк, Крыска сделала то же самое. Нисса размышляла над проблемой ещё долгих шесть минут, в течение которых она оставалась совершенно неподвижной, больше напоминая раскрашенную статую, чем живое существо. За это время Варриворт успел подойти и встать рядом с Тейо. Не видя Крыски, он мог бы запросто в неё врезаться, но девочка привычно уступила ему место и обошла Тейо с другой стороны. Наконец, Нисса кивнула и сказала: — Это может быть выполнимо. Межпланарный мост разорвал лей-линии, но теперь, когда его нет, я, пожалуй, могла бы починить их и помочь Равнике снова обрести утраченную силу.
— Ну, по крайней мере, звучит обнадёживающе, — с улыбкой заметила Крыска. — Теперь нам нужно только подождать, пока не соберутся представители остальных гильдий.
Раль, Кайя и Враска уже были на месте, хотя ни один из этой троицы не пробыл гильдмейстером дольше месяца. Следующей прибыла Лавиния. Когда Довин Баан сбежал, она стала действующим гильдмейстером Сената Азориус, и занимала эту должность вот уже почти пятьдесят две минуты.