Мернейн Джеральд
Равнины
Введение Уэйна Маколи
Равнины
Джеральд Мернейн родился в Кобурге, северном пригороде Мельбурна, в 1939 году. Он провёл часть детства в сельской Виктории, а в 1949 году вернулся в Мельбурн, где прожил следующие шестьдесят лет. Он покидал Викторию лишь несколько раз и ни разу не летал на самолёте.
В 1957 году Мёрнейн начал готовиться к католическому священству, но вскоре оставил это занятие, решив стать учителем начальной школы. Он также преподавал в школе подготовки жокеев при клубе скачек «Виктория».
В 1969 году он окончил факультет искусств Мельбурнского университета. Несколько лет он проработал в сфере образования, а затем стал преподавателем литературного творчества.
В 1966 году Мёрнейн женился на Кэтрин Ланкастер. У них родилось трое сыновей.
Его первый роман «Тамариск Роу» был опубликован в 1974 году, за ним последовало ещё восемь художественных произведений. Его последняя книга — «История книг». Он также опубликовал сборник эссе «Невидимая, но вечная сирень» (2005).
В 1999 году Джеральд Мёрнейн получил премию Патрика Уайта. В 2009 году он стал обладателем Мельбурнской премии по литературе. В том же году, после смерти жены, Мёрнейн переехал в Горок на северо-западе Виктории.
Мир Равнин
Уэйн Маколи
На суперобложке первого издания «Равнин» роман описывается как «плач по австралийской литературе, которая так и не была написана». Тридцать лет спустя эта странная, тревожная, любопытная книжечка по-прежнему остаётся практически единственной в библиотеке альтернативной австралийской литературы. Но не заблуждайтесь: это не археологический артефакт. «Равнины» — шедевр и, слово в слово, предложение в предложение, один из лучших романов, когда-либо написанных в этой стране.
Как и у всех великих аллегорий, её завязка проста. Кинорежиссёр, работающий над сценарием под названием «Внутренние земли», отправляется на равнины вдали от побережья, где в затерянном городке проводит дни в пабе, пытаясь узнать всё, что можно, о так называемых жителях равнин и их своеобразном образе жизни. Потому что он своеобразен . Как и многие другие просители, совершившие это путешествие («Не могу даже сказать, что в какой-то момент я понял, что покинул Австралию») в надежде найти покровителя среди богатых землевладельцев, наш рассказчик должен изо всех сил стараться понять их культуру — сложную, таинственную и совершенно чуждую для постороннего человека, — чтобы снискать их расположение.
Вполне справедливо, что у особого литературного произведения должна быть своя история публикации. Мурнан изначально написал произведение объёмом около 60 000 стихов.
словами, Единственный Адам, с начальной и конечной частями, действие которых происходит в месте
«который, возможно, стоял бы по отношению к месту действия остальной части книги так же, как мираж стоит по отношению к ландшафту, который его порождает». Брюс Гиллеспи, издатель «Norstrilia», небольшого издательства, специализирующегося на научной фантастике и спекулятивной прозе (Мернейн: «Я бы подумал, что вся художественная литература спекулятивна»), предположил, что если «Единственный Адам» не сможет найти издателя, он
хотел бы включить «разделы равнин» в антологию, которую он планировал.
Более объёмное произведение так и не нашло применения, и Мурнан решил глубже исследовать свой мираж. «Мне казалось, — сказал он мне недавно, — что я могу написать больше, чем уже написал, о моих таинственных равнинах». В 1982 году
Джиллеспи опубликовал эту рукопись объемом 30 000 слов в красивом твердом переплете.
Когда я впервые прочитал «Равнины» в конце тридцатых, я отметил в дневнике, что они «намного превосходят большинство других австралийских произведений, которые я читал». Я уже изрядно почитал Уайта и Стида, прочитал большую часть Лоусона и, спотыкаясь, добрался до другого замечательного произведения – « Такова жизнь» Джозефа Фёрфи. Жизнь. Я читал ранние произведения Кэри и Бейла и, насколько мог, читал журналы и журналы. Но «The Plains» — это было нечто особенное.
Это был шаг в альтернативный мир, столь же захватывающий, как всё, что предлагали Свифт, Кафка, Борхес или Кальвино, написанный прозой, способной соперничать с европейскими великими писателями, которых я уже полюбил. И, что ещё важнее, в тонких культурных исследованиях, разворачивающихся в глубине книги, Мёрнейн, казалось, прокладывал свой собственный путь не только к альтернативной австралийской литературе, но и к альтернативному способу восприятия страны. Ориентируясь как на европейский, так и на южноамериканский авангард, в сочетании с изрядной долей Пруста и Керуака — наиболее заметной в его выдающемся дебютном романе «Тамариск Роу» , — он был предоставлен самому себе, создавая нечто эксцентричное, свободное и совершенно новое.