ВТОРОЙ ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЕЦ: Насколько нам даёт защиту земля? Мы все — дрофы или перепела по-своему, видящие равнины, как никто другой.
6-й землевладелец: От света ложных солнц, озаряющего произведения искусства, / Он всегда отворачивался. Однако эта далекая земля, / Ни древняя равнина, ни мечта, / Иногда манила его своим тайным блеском. / Теперь же хрупкий шёлк устремлял к его взору / Всё странное сияние иного неба.
ПЯТЫЙ ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЕЦ: Дело в том, что первые поселенцы остались здесь, вероятно, потому, что равнины были наиболее близкими к тем землям, которые они искали. Не могу поверить, что даже наши равнины могли сравниться с этим.
Земля, которую мы все мечтаем исследовать. И всё же я верю, что эта земля — всего лишь ещё одна равнина. Или, по крайней мере, к ней нужно приближаться через равнины вокруг нас.
ТРЕТИЙ ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЕЦ: Кто когда-то утверждал, что на равнинах должны быть все города, горы и морские побережья, которые мы могли бы посетить? В своём романе он изобразил каждого австралийца живущим в сердце какой-то равнины.
6-Й ПОМЕЩИК: Зонтик — это ширма, которую каждый из нас хочет сохранить между реальным миром и объектом своей любви.
ВТОРОЙ ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЕЦ: Мы говорим о жизни на равнинах, но каждый из нас думает о жене и дочерях, ждущих его в самом сердце особняка из сотни тёмных комнат. Большинство наших дедов были зачаты в гнёздах, похожих на перепелиные или дрофьи.
ЧЕТВЁРТЫЙ ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЕЦ: Мы провели большую часть жизни на ветру. Мы видели, как тени целых облаков терялись на милях нашей травы. Но каждый из нас помнит, не правда ли, как однажды вечером мы сидели на веранде, куда солнечный свет едва проникал сквозь листву лиан, или в гостиной, где шторы оставались задернутыми с ранней весны до поздней осени. Бывали месяцы, когда равнины казались такими далёкими, и мы каждый день сидели дома, с удовольствием наблюдая за чьём-то бледным лицом.
ПЕРВЫЙ ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЕЦ: Поэты говорят, что мы все преклоняемся перед светлой кожей. Но, конечно же, есть и другие причины, по которым мы не позволяем нашим жёнам и дочерям носить купальные костюмы? Мы знаем, что солнечный свет летом может ослепить человека, закрывая от него возможности, таящиеся в равнинах. А когда мы видим бурлящий воздух, словно вода, кружащийся над нашей землёй в полдень, разве мы не отворачиваемся, потому что он напоминает нам о бессмысленном буйстве океанов? В самые жаркие февральские дни мы жалеем бедных прибрежных жителей, которые весь день смотрят со своих унылых пляжей на худшую из пустынь. Мы насмехаемся над их позами на берегу океана и утверждаем, что не понимаем их благоговения перед одним лишь отсутствием суши. И всё же каждый мужчина на равнинах знает о домах, где самые дорогие женщины целыми днями сидят под лампами, пока каждый дюйм их тела не загорится. Есть ли здесь хоть кто-нибудь, кто ни разу не посетил их и не притворился на час, что равнины для него ничего не значат?
ПЯТЫЙ ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЕЦ: Вы знаете историю о человеке, который родился слишком поздно, чтобы стать обычным исследователем. Но он настаивал, что исследование — единственное занятие, достойное жителя равнин. Он разметил квадрат своего участка.
Он назвал сотни объектов, которые вы или я бы, пройдя мимо, не заметили.
И он делал заметки и зарисовки растений и птиц, словно никто до него их не видел. В последние годы жизни он спрятал все свои записи и карты и пригласил всех желающих исследовать то же место после него и написать его описание. Когда два описания сравнивались, различия между ними выявляли отличительные черты каждого человека: единственные качества, которые он мог назвать своими.
ТРЕТИЙ ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЕЦ: Я сам считаю, что все мы — исследователи в своём роде. Но исследование — это гораздо больше, чем просто называть и описывать. Задача исследователя — постулировать существование земли за пределами известных земель. Найдёт ли он эту землю и привезёт ли о ней весть — неважно. Он может решить потеряться в ней навсегда и добавить ещё одну к числу неизведанных земель.