И я долго смотрел на страницы, словно они были чем угодно, только не пустыми. Я даже написал на них – несколько неуверенных предложений, – прежде чем смахнуть их на пол и продолжить работу.
OceanofPDF.com
{ два }
ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЕ ЗАМЕЧАНИЕ: Прожив более десяти лет на равнинах, я всё ещё задаюсь вопросом, могу ли я исключить из своего жизненного труда все упоминания о стране, чьё самое распространённое название в этом районе — Другая Австралия. Моя проблема не в том, что это место неизвестно или незнакомо окружающим. Если бы это было так, я мог бы прибегнуть к различным уловкам в отношении молодой женщины, прожившей всю жизнь на равнинах. Я мог бы представить себя человеком, отличающимся необычностью всего, что он видел в своё время. (И все же это, конечно, было бы невозможно. Неужели я забыл одно из самых распространенных качеств жителей равнин — их упрямое нежелание допустить, чтобы незнакомое как-то претендовало на их воображение просто потому, что оно незнакомо? Сколько вечеров я провел в этой самой библиотеке, разворачивая большие карты регионов равнин, открытых до сих пор, и восхищаясь работой наиболее уважаемых школ картографов — тех, кто помещает свои невероятные племена и нелепых животных в регионы, которые, как предполагается, лучше всего изучены, и кто заполняет места, оставленные другими школами, особенностями, которые должны казаться удручающе знакомыми?) Моя трудность состоит не в том, что я должен убедить аудиторию жителей равнин, что такой человек, как я, мог когда-то развлекаться или изучать со всей серьезностью или даже пытаться поддерживать себя ложными представлениями, абсурдными искажениями, которые я когда-то принимал за описания равнин. Опять же, в этой библиотеке есть обычный темный альков, посвященный трудам тех малочитаемых ученых, чьи труды редко были достойно вознаграждены, — людей, которые отказались от удовлетворения изучения подлинных дисциплин или бесчисленных нерешенных вопросов, вытекающих из равнин, и вместо этого избрали своей областью иллюзорные или поддельные равнины, изображенные и даже почитаемые людьми, которые никогда не видели ничего, хоть отдаленно напоминающего равнину.
Я мог бы посчитать трудностью то, что некоторые сцены из «The Внутреннее пространство можно было бы понимать как последовательность событий в жизни человека, который всё ещё помнит места, далёкие от равнин. Но, конечно же, даже мало-мальски проницательный житель равнин не смог бы принять мои образы за свидетельство какого-либо прогресса. Мне приходится напоминать себе, что я далеко от деревни.
чьи люди полагают, что история человеческого сердца ничем не отличается от истории тела, которое оно одушевляет. В этой библиотеке я наткнулся на целые залы, полные трудов, свободно размышляющих о природе жителя равнин.
Многие авторы придерживаются причудливых, ошеломляюще незнакомых, возможно, даже намеренно оторванных от общепринятого понимания систем мышления. Но ни один из известных мне авторов не пытался описать жителя равнины, скованного превратностями своей плоти, и уж тем более теми несчастьями, которые постигают каждое тело в те годы, когда сердце ещё не может выдержать их.
Конечно, литература прерий изобилует рассказами о детстве. Целые тома с мельчайшими подробностями описывали топографию стран и континентов, как они представали в мерцающем солнечном свете в тот единственный час, когда, как говорили, они существовали – в некий счастливый промежуток между почти одинаковыми днями, прежде чем их поглотили события, слишком незначительные, чтобы их даже запомнить. Известно, что одна из дисциплин, наиболее близкая к тому, что называют философией в отдалённых уголках Австралии, возникла из сравнительного изучения сцен, воспоминаний одного наблюдателя, и описаний тех же сцен тем же наблюдателем, уже овладевшим навыком их точного описания.
В последние годы эта же дисциплина сместила акценты. Возможно, комментаторы неизбежно испытывали определённое разочарование в отношении предмета, данные о котором навсегда остались достоянием одинокого наблюдателя.
И новое направление в этой теме, несомненно, породило более содержательную почву для размышлений. Неудивительно, что почти каждый образованный житель равнин отводит полку в своей библиотеке для некоторых из многочисленных исследований по этой ныне модной дисциплине. Даже приятно видеть столько томов в едином издании с эффектными чёрно-сиреневыми обложками. Где ещё, как не на равнинах, новое издательство могло бы за несколько лет добиться значительного процветания и широкой известности, выпуская почти исключительно длинные трактаты, исследующие выбор образов авторами тех провокационных эссе, которые известны как «Воспоминания о забытом»?