И изображённые люди редко были такими, какими они себя помнили в тот или иной день. Мужчина, большую часть дня занимавшийся с молодой женщиной одним из длительных ритуалов, составляющих ухаживание на равнине, – такой мужчина мог впоследствии увидеть себя в подчеркнуто одиноком образе, чей взгляд был устремлён на далёкую группу женщин, а иногда и на ту, к которой он ни разу не подходил.
Грубой фальсификации событий того дня не было. Но все эти коллекции отпечатков, казалось, были задуманы сбить с толку если не тех немногих, кто впоследствии захотел «взглянуть на себя», то, возможно, и тех, кто, возможно, наткнётся на эти фотографии годы спустя в поисках самых ранних свидетельств того, что некоторые жизни продолжатся так же, как и в действительности.
Если бы кто-то из таких людей перелистывал страницы неукрашенных альбомов, куда наспех были наклеены отпечатки, они могли бы увидеть взгляды, отвлеченные от того, что должно было бы привлечь их внимание даже так давно; некоего человека, стремящегося не считаться одним из тех немногих, кто когда-либо будет его включать; другого человека, ютящегося с теми, к кому он, как он сам утверждал много лет спустя, никогда не приближался. Что же касается обстановки этих маловероятных событий, то она так мало покажется частью пейзажа, предпочитаемого в прежние годы, что исследователи таких вопросов могли бы, по крайней мере, с уважением отнестись к странности того, что было воспринято в
прошлом, если бы они не пришли к выводу, что некоторые излюбленные места на равнинах давно исчезли.
Я часто задавался вопросом, что можно было бы предположить спустя годы о скудных признаках моего присутствия на этих сценах. Бывали дни, когда я наблюдал лишь за сменой настроений на лице старшей внучки моего покровителя, пока она вежливо слушала болтовню подруг, но при этом не замечала ничего, кроме дуновения ветра и теней облаков на равнине. Но её дедушка всегда указывал мне на какую-нибудь группу женщин, известных как персонажи знаменитых портретов или модели определённых литературных персонажей, но, по-видимому, в тот момент не замечавших никаких заслуживающих внимания перемен на равнине вокруг них. Я смотрел туда, куда указывал мой покровитель, или вместе с женщинами старался казаться полностью занятым какой-то безмолвной беседой или какой-то невысказанной тайной, и таким образом становился одной из тех маленьких групп, вид которых мог бы смутить любого, кто в последующие годы будет размышлять о подобных разговорах и тайнах.
Я и мои спутники в тот момент не получили никакой прочной уверенности от этих нескольких часов, когда солнце казалось ненадежным, в этих ничем не примечательных местах на равнине. И всё же мы на время отбросили недоумение и неуверенность и сговорились, некоторые из нас, возможно, неосознанно, создать видимость обладания тайной, которая разрешала загадку этих часов и, по крайней мере, этого места. И в глазах людей, которых я никогда не узнаю, моя кажущаяся власть над чем-то стала ещё одним источником недоумения и неуверенности для тех, кто жил много лет спустя.
Что могли сделать эти люди, кроме как усомниться еще больше в собственном понимании вещей, когда они увидели на какой-нибудь выцветшей, плохо скомпонованной фотографии такие знаки, что однажды, в месте на равнине, которое никогда не удастся точно идентифицировать, странно разношерстная группа людей, никогда не славившихся своим пониманием таких вопросов, разделила уверенность, перешептывалась и улыбалась вместе, по поводу открытия, или даже пристально смотрела и указывала на знак, который удовлетворил их на время?
Это были не только группы людей, которые позировали так, словно находились в пределах досягаемости еще одной из тех несомненных истин, которых, должно быть, не хватало любому, кто их наблюдал.
Многие мужчины и женщины, которые с готовностью признались бы, что нигде, кроме старых иллюстраций, не видели погоды или ландшафта, который убедил их не искать больше никакого неба или земли, – многие из них были
фотографировались так, как будто все, что находилось за пределами досягаемости камеры, приносило им такое удовлетворение, какое люди много лет спустя могли получить только от старых фотографий.
Некоторые из людей, позировавших таким образом, соглашались сделать какой-нибудь нехарактерный жест или изобразить интерес к тому, что редко их привлекало.