Микеле посмотрел на ее полное робкой надежды лицо и чуть не расхохотался. «Бедная ты моя Лиза, — хотелось ему ответить. — Как же мне тебя убедить, что я тебя не люблю». Но из жалости сдержался.
— Нет, не из-за тебя… Из-за наших дел, вернее, из-за матери, — лаконично ответил он.
— А, понимаю, — сказала Лиза, немного разочарованная. Она пристально, влюбленными глазами смотрела Микеле прямо в лицо. Ей мучительно хотелось оправдаться, объяснить, что произошло сегодня у нее с Лео.
«Тогда все станет ясно, — подумала она, — и Микеле, как вчера, положит мне голову на колени». Однако время шло, а она никак не находила предлога, чтобы заговорить об этом. Они посмотрели друг на друга.
— Я не случайно спросила, не из-за меня ли вы поссорились, — сказала Лиза. — Ведь у тебя есть основания сердиться на меня и на Лео!
— С чего бы!.. Я ничего не имею ни против тебя, ни против него, — ответил он, в упор глядя на Лизу. «К сожалению», — хотел он добавить.
— Я тебя понимаю, — продолжала Лиза. — О, я тебя прекрасно понимаю!.. Поэтому я и хочу объяснить тебе все.
Микеле ничего не ответил и не пошевелился. «Надо ей показать, что меня не волнуют ее переживания. Мне это просто неинтересно».
— Прежде всего, — Лиза наклонилась и посмотрела Микеле в глаза, — если ты думаешь, что между мной и этим человеком есть что-то, поверь, ты глубоко ошибаешься… У нас… Скрывать бесполезно… была связь… Он любил меня… — Лиза небрежно махнула рукой, как бы давая понять, что все это давно быльем поросло. — Я была молода… нуждалась в помощи… Он был настойчив, обстоятельства так сложились… Словом, я ему уступила.
— Мне говорили, что ты до сих пор замужем, — невольно вырвалось у Микеле.
— Мой муж сбежал, — невозмутимо ответила Лиза, — спустя год после свадьбы… прихватив все мои драгоценности…
Она на миг задумалась, но не было в ее взгляде ни печали, ни растерянности — просто важный разговор прервался из-за несущественной подробности, и теперь она старалась поймать утраченную нить.
— Я уступила Лео, — продолжала она после короткой паузы, — и наши отношения продолжались несколько лет… Три года… Пока однажды я не поняла, что не люблю его, никогда не любила. И мы расстались.
«Вернее, не бросил ли он тебя ради моей матери?» — хотелось спросить Микеле. Но он подавил в себе это желание. Да и что это меняет?
— Больше мы не виделись, разве что изредка в вашем доме… И так вплоть… вплоть до сегодняшнего дня… когда он пожаловал ко мне с непонятными намерениями… Быть может, хотел все начать сначала. — Она презрительно засмеялась, чтобы подчеркнуть всю нелепость надежд Лео. — Точно я могла забыть его прежнее поведение!.. Да и вообще, как будто у меня не было другого выбора… Словно достаточно ему было явиться, чтобы заполучить меня… Я как раз выгоняла его из дому, когда ты пришел… Это чистейшая правда, поверь мне. Могу поклясться всем, что есть самого святого на свете!..
Лиза неуверенно, с немой мольбой взглянула на Микеле. Он сидел, опустив голову, и рассматривал свои руки.
— Да, верно, — сказал он наконец, глядя на нее с выражением некоторой озабоченности.
«Что, — да, верно? Что он этим хотел сказать? Да, верно, ты мне не изменила? Либо — да, верно, ты мне изменила?» Его ответ окончательно поверг Лизу в смятение. Наклонившись к нему и еще не остыв после своего пламенного объяснения, она пристально посмотрела на него, пытаясь угадать по его лицу скрытый смысл его слов. Но Микеле оставался хмурым, равнодушным, в глазах была суровость. Казалось, будто он за все время вообще не проронил ни слова.
Лиза, глубоко разочарованная, выпрямилась в кресле. В голове у нее роились мысли, одна неприятнее другой. «Он мне не верит», — думала она и от отчаяния готова была до боли заломить руки. Так, в неловком молчании, прошло с минуту. Вдруг Лиза засмеялась.
— Бедный Лео! — воскликнула она. — Сегодня у него поистине несчастливый день… Поссорился с тобой и со мной… Не считая скандала с Мариаграцией, что, впрочем, в порядке вещей. Сколько неудач сразу! — Она посмеивалась, а сама искоса поглядывала на Микеле и видела, что взаимное непонимание не уменьшается, а растет. А она все смеялась; гостиная была погружена в полутьму, две лампочки на рояле, вставленные в две оплывшие искусственные свечи, освещали сверкающую крышку рояля и казались двумя восковыми свечами на крышке гроба. Лиза смеялась, но смех замирал в горле при взгляде на замкнутое лицо Микеле, смотревшего на нее с плохо скрываемой жалостью. Она словно читала отражавшиеся на нем мысли.