- А что, это тема. Подуй. И поцелуй! - Наверное, гримаса на его лице должна была изобразить фирменную ухмылку Севера, но вышло что-то страшное.
- А я тебе не мама! И ты не малыш! Так что нечего тут изображать страдальца!
- Ты что-то себе сочинила, девочка. Как, говоришь, тебя зовут? - По глазам видела, что имя мое он запомнил прекрасно. И этот вопрос был задан с одной лишь целью — зацепить, подразнить, поставить на место, возможно.
- Сам вспоминай. Тебе полезно будет. Иначе потом и на горшок ходить перестанешь самостоятельно. Так что давай, тренируйся!
Откуда столько дерзости вдруг взялось во мне? Вообще-то, по утреннему плану я должна была говорить с нежностью и сочувствием.
- А ты чего такая злая-то?
- Мог бы, для начала, спасибо сказать! Хотя бы за то, что не дала тебе сдохнуть в грязной подворотне. И не глаза закатывать, изображая невесть что, а нормально разговаривать, по-человечески!
Понесло меня. Прорвало. Причем такие интересные слова посыпались, которые я точно не готовила и даже в голове не держала. Если и думала подобное про Макса, то очень-очень давно.
- А если я хотел там сдохнуть? Может, ты не помогла, а хуже только сделала? Может, надо было спросить для начала, а потом благодарности требовать? - Зато моя злость и Макса раскачала. Теперь он уже не делал вид, что медитирует. Глаза блестели, кулаки сжимались поверх одеяла. Залюбовалась на секунду - у него красивые руки, сильные, жилистые. Мужские.
- Так ты уже помнишь, что вчера было? Прокололся, Максим. Хреновый из тебя притворщик! - С усилием отвела взгляд от рук, чтобы видеть его глаза снова.
- Нет, не помню. Просто ощущение, что жить не хочется. И как будто раньше не хотелось тоже… А вот почему — не знаю.
- Слушай, это не мое дело, конечно. И не подумай, я не навязываюсь. То, что я тебя спасла, не дает права чему-то тебя учить. Но сначала представь, что мог бы остаться инвалидом. Руки бы там, ноги, или вообще позвоночник переломали. Мычал бы и писался под себя. А тебе повезло — через время встанешь и пойдешь дальше. И память себе вернешь. И нефиг тут жалеть о каких-то глупостях! - От злости и волнения подрагивали пальцы. Не знала, куда их спрятать, чтобы не показывать, насколько мне не все равно.
Макс умудрялся задевать меня все больше и больше, хотя не прилагал никаких усилий для этого. Словно вызов бросал, который не принять невозможно.
- Откуда тебе знать, каково это? Легко рассуждать со стороны…
- Слушай, Макс. Вот ты всю жизнь изображал из себя крутого такого, независимого, отпадного парня. С очень сильной жизненной позицией. И что? Куда ты его подевал? Выбили ботинками всю спесь? Остался нытик и слабак?
Я видела, как его задевают слова. Как темнеет взгляд, как начинают подрагивать ноздри. И даже разбитые губы поджимаются, хотя и дается это ему непросто.
Север злился. Совсем недавно это могло меня расстроить и испугать. Я бы предпочла слиться куда-то в сторону и больше не нарываться. Отсидеться, отмолчаться, переждать. Пускай на других свой яд сливает, а мне это ни к чему.
Теперь же загорелся какой-то азарт, что ли. Хотелось найти еще парочку жестких фраз, чтобы разбередить его сильнее, чтобы вместо тухлой амебы, которая валялась на постели и жалела, что не умерла, появился Максим Северов. Да, с козлячьими замашками, с дерьмовым характером, но живой и нормальный. Такой, в которого меня черт дернул втрескаться по самое не балуйся!!!
- Чего тебе надо? А? Просто скажи и отвали. Может, денег за свое участие и спасение? Так я не знаю даже, есть они у меня или нет. И где достать — не в курсе.
- Знаешь, что я тебе скажу? Не уверена, что ты потерял память, а не притворяешься. Но могу сказать точно одно: дерьмо твое из характера никуда не делось. А лучше бы выбили его…
- Ну, и что ты сюда притащилась тогда, к такому дерьмовому? Сидишь тут, нудишь, покоя не даешь? Тебя кто-то привел на веревочке, силком? - Заставил запнуться на полуслове. Потеряться. И даже не заметил этого, кажется, так сильно он завелся.
- Я лежал спокойно, думал о вечном. Все было прекрасно. Никто меня не трогал и не приставал. Потом явилась какая-то цаца и прицепилась с вопросами, начала с хорошего и типа жалости, закончила наездами. У тебя, часом, не биполярочка, а?
- Макс, ты что? Реально ничего не помнишь? У нас же была любовь с тобой. Как я могла не прийти и не попытаться пообщаться?
- Зачем ты это делаешь? - он повторил вопрос, а на лице застыла маска.
Глаза следили за мной не мигая. Губы, плотно сжатые, открылись только для того, что произнести слова, каждое очень четко и внятно, и опять сурово закрылись.