– Оу, а я-то думал, кто снимет домик Роджерсов? Рад знакомству. Я Доннел.
Совсем простые слова. Я уловила их смысл, пусть английский Доннела звучал совсем не так, как я привыкла. Более певуче, мягко и при этом небрежно. В его исполнении окончания слов напрочь терялись, а интонации будто перескакивали с кочки на кочку.
– Живу… Вот тут. – Он махнул рукой. – Вместе с котом Томом. Вы, кстати, его не видели? Рыжий такой.
– Так вот откуда он взялся! – воскликнула я.
– Только не говорите, что этот гад опять попрошайничал!
– Оу, нет. Он не стал так утруждаться. Просто… Как бы это сказать? Взял свое.
– А? – нахмурился Доннел, и стало понятно, что не только у меня одной возникли трудности с пониманием.
– Украл мою ветчину. – Я взмахнула бутербродом. – Ни кусочка мне не оставил.
– Знакомый почерк, – усмехнулся сосед, демонстрируя крепкие белые, не очень ровные зубы. – Как я могу загладить вину?
– Никак. Что вы. Его хулиганство скрасило мое утро. Кстати, а вот и он. Только посмотрите на эту наглую морду.
– О, да. А ведь когда я его только нашел, он притворялся таким милым.
– Так он подкидыш?
– Ага. Подобрал его на мусорке у моего ресторанчика.
– О…
– «У Доннела», может, видели, на перекрестке, – сосед взмахнул рукой.
– Нет. Я еще не успела осмотреться.
– Можем сходить. У меня лучшие свиные ребрышки в округе.
Тут я, конечно, окончательно опешила. Потому что не привыкла, чтобы со мной обращались так.
Как, Амин?
Приглашали на свидания!
Ну, и? Пригласили. Что в этом такого? Сходи. Попробуй что-то новое…
Нет. Не могу.
Почему? Ты больше не собственность Байсарова! Так ведь?!
Да! Но это не значит, что я готова к другим отношениям.
Ты просто трусишь.
Нет!
– Прости, я что-то не то ляпнул, ты, наверное, замужем?
– Я развожусь. Но дело не в этом… Я пока не готова… Не готова…
Господи, как же сложно! То, что еще вчера было немыслимым, вдруг стало моей реальностью. Как это, оказывается, странно. Совершенно другая жизнь, которой жили миллионы людей по всему миру, для меня была абсолютно в диковинку.
– Не готова есть свинину. Я мусульманка.
– Оу… – засмеялся Доннел. – Черт. Прости. Можем, конечно, приготовить телячий стейк. Ничего такого, – он снова взмахнул руками. – Око за око.
– Стейк за украденную ветчину? – усмехнулась я.
– Именно, – обаятельно улыбнулся Доннел.
– Вряд ли это соизмеримо. Извините. Была рада познакомиться.
– Я тоже! – крикнул мне в спину сосед. – Если передумаешь – мое предложение в силе, Амина.
Чтобы никак не поощрять соседа, я даже не обернулась. Прикрыла за собой дверь, ощущая, как неспокойно колотится сердце. Это чувство было родом из детства. Я всегда так реагировала, когда понимала, что сделала что-то такое, за что меня непременно осудят. Сначала родители, потом муж. А теперь, видно, я и сама справлялась…
Господи, Амина, успокойся, а? Ничего такого не случилось. Ты просто поговорила с соседом! Банальный, ничего не значащий смоллток.
Но он пригласил меня поужинать!
Да. Вы же взрослые люди! Взрослые люди иногда ходят на свидания.
Я сглотнула, в растерянности осев на диван. Что в моей жизни может появиться мужчина, я до этого момента даже не думала. Просто потому что не хотела никаких отношений. Скорее даже напротив! Я в кои веки хотела побыть одна.
Отказалась и отказалась! Все правильно. Он даже не в моем вкусе.
«А кто в твоем? Ну, кроме Байсарова, кто?!» – насмешливо допытывалась проснувшаяся во мне зануда.
Я отмахнулась от ее навязчивого голоса. И, наконец, пошла умыться.
Ужас. И вот в таком виде я предстала перед мужчиной? Караул. Нечесаная, взъерошенная. В халате!
Приведя себя в порядок, взяла телефон. Новостей от моих адвокатов не было. Неизвестность нервировала. Позвонить родителям? А толку? Отец не простит. Мать… Ей были непонятны мои обиды. Она ведь знала о том, что Вахид гуляет. Я сама ей рассказывала. Потому что к кому еще мне было идти со своими бедами, с кем делиться, на кого надеяться, как не на родную мать? Однако поддержка вышла сомнительной. На измены мужа мама посоветовала просто не обращать внимания. Потому что все мужчины гуляют, но далеко не все могут обеспечить своим женам такую жизнь, как Байсаров сумел обеспечить мне. По ее логике этого было вполне достаточно, чтобы закрыть глаза на все остальное. Мои слезы, моя боль и переживания, конечно, вызывали в ней сочувствие, но даже оно выражалось своеобразно.
– Не дури, глупая. Радуйся, что он находит, куда сливать дурь. Иначе бы каждый день наведывался в твою спальню!