Я сглотнула готовое вырваться «и пусть!», чтобы мама не подумала, что вырастила распутницу. Но внутри оно гремело на все лады.
Наверное, к тому моменту я уже начала в него влюбляться. Это было легко. Относился ко мне Вахид гораздо лучше, чем другие мужчины к своим женам. Он часто шутил. Любил пробросить какую-то пошлость, зная, что та непременно меня смутит. Но даже это мне начинало нравиться. Потому что кроме вспыхнувших щек его слова отзывались томительным стыдным чувством. Которое он чем дальше, тем успешнее во мне нагнетал.
Примерно через три месяца после свадьбы я испытала свой первый оргазм. Это было… такое событие, мамочки! Что он делал со мной… как… Было очень стыдно, но так желанно! Мне же казалось это божественным даром! Чем-то особенным, что дано лишь нам. Что мне одной посчастливилось делить с мужем это неописуемое словами чувство полета. И что он летает только со мной одной… Что я одна способна подарить ему крылья. Я света белого за ним не видела. И верила, что он видит лишь меня. Но это было не так. Для него все вообще было по-другому. Я жила в хрупком мире иллюзий, который, однажды рухнув, смешал меня… мои чувства и веру с грязью.
Чтобы окончательно не испортить себе день тягостными воспоминаниями, я переоделась в джинсы и поло, собрала волосы в хвост и пошла осмотреться. Чем мне нравились такие кварталы, так это тем, что все здесь было под рукой. Бакалея, мясная и цветочная лавки. Несколько кафе на четыре столика. Парикмахерская. И древний книжный, в котором я провела не меньше получаса в беседе с продавцом. Я все еще комплексовала по поводу несовершенства собственной речи, но понимая, что без практики совершенства мне не добиться, заталкивала страхи поглубже и использовала каждую возможность прокачать свою речь.
Ближе к обеду, купив букетик георгин и книгу, я почувствовала в себе достаточно сил, чтобы позвонить матери. Села на скамейку в крошечном скверике, не боясь, что кто-то подслушает нашу беседу. Набрала на память выученный телефонный номер.
– Амина?!
– Да, мам. Это я. Как ты?
– А ты как думаешь?! – мама перешла на родную речь, чередуя слова всхлипами. – Отец обвиняет меня в том, что я тебя недосмотрела! Прекращай свой бунт! Возвращайся к мужу, пока он еще готов тебя принять… Одумайся! Мы абсолютно не понимаем, что на тебя нашло. Может, твой телефон взломали?! А я говорила, эти ваши соцсети – зло.
Мать сама себе противоречила, но даже не осознавала этого. Просто верила в то, во что ей хотелось верить, пусть даже ее вера шла вразрез со здравым смыслом.
– Отец раздавлен.
– Мне очень жаль, что я вас разочаровала. Простите меня. Я просто больше так не могу.
– Как так?! Как так? Разве тебе плохо жилось? Дом полная чаша. Муж не бьет. Дети! Как можно быть настолько неблагодарной?!
– Плохо, мам. Очень плохо мне жилось.
– Да ты просто зажралась, Амина! Тебе бы такого, как Заринкин Фаттах… Чтобы ты сравнила!
Фаттах – тот самый влиятельный муж моей младшей сестренки, оказался настоящим тираном. Вот тебе и договорные браки лучше разбирающихся в жизни родителей.
– Учти, Амина, если ты не одумаешься, отец от тебя отречется!
Я прикусила щеку. Провела пальцами по бордовым лепесткам георгин, повторяя снова и снова – ты знала, как будет, Амина, ты все досконально знала.
– А ты?
– А я?! Я не пойду против воли мужа!
– Ясно. Тогда прощай, мам. И, пожалуйста, не давай Вахиду мой новый номер. Я хочу иметь возможность связываться с мальчиками…
– О, ты смотри! Вспомнила, блудница, что у нее есть дети!
– Трудно забыть тех, кого родила и вырастила.
– Тоже мне достижение! У Заринки пятеро и…
– Пока, мам. Не болей. И не нервничай. Не то давление опять поднимется. Тебе нельзя…
Я оборвала связь, заглушив всхлип кулаком. Подняла лицо к небу, заставив себя улыбнуться. Не случилось ровным счетом ничего из того, чего бы я ни предполагала. Прорвемся. Это просто самые сложные дни. Дальше обязательно станет легче.
Глава 5
День тлел медленно, словно отсыревшая газета. Время застыло – стрелки часов едва ползли, увязая в окутавшей дом тишине. Я завернулась в плед, села на подоконник с чашкой чая и уставилась в окно. За стеклом моросил дождь – такой мелкий, что его невозможно было услышать, только заметить по блестящей глазури на листьях и мутным ручейкам на стекле. Густой туман обнимал деревья в саду, словно навязчивый любовник.
Я не знала, куда себя деть. Без мужа, без детей, без необходимости готовить ужин или куда-то бежать – будь то школа, многочисленные кружки, куда я водила мальчиков, или салон красоты. Пространство казалось пустым, а тишина – слишком звонкой. Чтобы ее разбавить, включила телевизор. Попала на какой-то фильм, но так и не смогла понять чужой речи. Британский акцент оказался для меня слишком сложным. И это пугало. Я-то думала, что переезжаю в страну, где у меня не возникнет языковых проблем.