«Не тебе, кобель, меня обвинять!» – настрочила я и изо всех сил, которые с таким упорством возвращала себе, швырнула блокнот в его надменную морду. Байсаров же, действуя на инстинктах, рванул ко мне. Схватил меня за локти, вдавил в кровать, нависая сверху. Я оскалилась, чувствуя, как кривится стянутая парезом губа. Грудь тяжело вздымалась и опускалась. Вахид и себе дышал, словно вынырнувший из пучины вод фридайвер, сверля меня абсолютно невменяемым взглядом.
– Что мы делаем? – спросил он, облизав губы. – Ты больная! С ума сошла? Что мы делаем?! Ляг. Успокойся…
Действительно! Это что вообще сейчас было? Что?! Мы вновь ступили на дорожку выяснения отношений? После всего?! Господи… Нет, это даже смешно. Я действительно больная. Терпеть столько лет, чтобы начать скандалить, когда все это утратило всякий смысл!
Откинувшись на подушки, прикрыла лицо ладонью.
– Ты возвращаешься домой. Это не обсуждается. Адам будет рад.
Он и сюда приплел нашего мальчика, зная, что после всего случившегося с ним я не устою перед таким аргументом. Это была игра ниже пояса. Бесчестная совершенно игра. Смысла которой я абсолютно не понимала.
– А тоя Лела?
А твоя Лейла…
– Лейла сделает так, как я скажу. Она хорошая покладистая девочка. Прими это, чтобы лишний раз не нервничать. Тебе нельзя.
Да уж какие нервы? Только горечь. От того, что когда-то я тоже такой была… Покладистой и хорошей. От того, что верила ему, как себе. От того, что придумала, чего не было. И никто кроме Вахида не виноват, что со временем я изменилась. Что во мне не осталось ни легкости, ни доверия, ни надежды. Это только его вина.
– Ба-акот.
Едва скрывая свое раздражение, Байсаров откликнулся на мою просьбу.
«А как же университет?»
– Мы решили на время перевести Адама в местный. Он не хочет пока покидать дом. Я разговаривал об этом с психологом. Он утверждает, что дома ему пока безопаснее.
– П-и-ихологом? – мои глаза округлились. Представить, что Байсаров, каким я его знала, добровольно отправился на прием к психологу, было невозможно.
– Ну что ты на меня так смотришь? Я просто подстраховался. Мало ли, как это на него повлияло, – оправдывался Вахид не без раздражения в голосе.
– Йано…
Ясно. Я откинулась на подушки, случайно стянув с себя одеяло. Чтобы его поправить, мне бы пришлось изрядно попотеть. Так что я решилась дождаться прихода санитарки. Однако ждать мне не пришлось.
– Так лучше? – нахмурился Вахид, как следует меня укрыв. Я кивнула, растерявшись от того, что на глаза выступили предательские слезы. Такая вроде бы незначительная деталь… А в ней столько невысказанной заботы. Так мать накрывает свое дитя. Так любящий муж укрывает жену от холода… Любовь действительно в мелочах. Но люди почему-то совершенно о том забыли, меряя ту кричащими поступками, которые можно предъявить публике. Настоящая же любовь почти бесшумна. Как шелест простыней, что всколыхнули воздух, когда он меня укрыл. Как наполненный заботой взгляд, когда слова излишни… Этого никогда не было у меня. Но Вахиду сего добра хватало с избытком. Просто в мире, где показуха заменяет интим, а глубина чувств измеряется ценой подарка, остальные проявления любви становятся белым шумом. Может… Он просто не услышал? Как я люблю. Как он мне нужен… Может, я не смогла «продать» ему нужный образ семьи? Не смогла стать интересной, превратив нашу совместную жизнь в праздник? С другой стороны, никакой праздник не может длиться вечно. Огни шоу постепенно гаснут, уступая место следующему яркому номеру. И твои отношения начинают требовать все больших и больших усилий, работы и вовлеченности.
– Врачи говорят, что ты молодец. Делаешь большие успехи. Поэтому завтра тебя уже выпишут. Я нашел отличную сиделку с медицинским образованием. Она умеет делать массаж.
– И-ил!
– Кирилл Семенович больше с тобой не работает, – отрезал Байсаров.
Я в ужасе затрясла головой, дескать, нет! Ты не можешь и не будешь командовать. Из глаз брызнули слезы.
– Да у него же слюни текут по подбородку, когда он тебя видит! Это абсолютно непрофессионально. Или тебе это нравится?!
Это было просто смешно! Я выглядела как пугало. На меня сейчас мог позариться разве что какой-то маньяк. Но кроме смеха, реакция Байсарова еще и конкретно сбивала с толку. Ей богу, я начала всерьез опасаться, что мой мозг пострадал сильнее, чем я думала. Уж очень это походило на ревность…
Не в силах сформулировать свой ответ, да и не очень стремясь перед ним объясняться, я поднесла к виску остающуюся подвижной руку, коснулась указательным пальцем и от души покрутила туда-сюда. И пусть понимает, как хочет – то ли я про себя, то ли про него. Потому что я сама того, если честно, не понимала.