– Ну да. Ты любишь собирать сплетни. Кто бы мог подумать…
– Я?!
– Ну, а с чего эти разговоры по поводу измен? Не столько уж в моей жизни было баб, как ты это преподносишь.
Вахид взял спички для розжига камина, достал одну и зачем-то поджёг. Я растерянно хлопнула глазами, не зная, что ему ответить. И вообще не уверенная, что в этом есть хоть какой-то смысл. Потому что я… просто перегорела, как эта спичка.
– Ты приходил пропахший чужими духами, про чужую помаду на рубашках – вообще молчу. Меня так бесило ее отстирывать… Знал бы ты, как бесило, – грустно усмехнулась я, глядя в потолок, под который взвилась тонкая струйка дыма.
Вахид закусил щеку. Он так явно был недоволен. Но что-то подсказывало – не мной. И не моим ответом. А тем, что допускал такие косяки? Скорее всего, да. Возможно, он не хотел для меня боли, действительно отделяя ту часть своей жизни от семьи. Возможно, даже стремясь меня от нее уберечь. Заботясь вот так по-своему странно.
– А почему молчала?
Я подняла на него взгляд. Долгий, тяжелый. Честный. В конце концов, когда нечего больше терять, и делить нечего, правда не так уж страшна.
– Потому что очень сильно тебя любила, – сказала я. Губы дрогнули. Голос сорвался. Из-за серьезных проблем с дикцией мои слова прозвучали скорее… смешно. Но он не смеялся. И я продолжила:
– Потому что боялась потерять хоть то малое, что оставалось между нами.
Потому что думала: если промолчу – сохраню семью.
Даже под бородой можно было рассмотреть, как на его щеке дернулся нерв. Как вспухли желваки, как поджались губы, сдерживая вертящиеся на языке слова. Возможно, слишком резкие и нетерпимые. И черт бы с ними, казалось. Я ни о чем не жалела. Это следовало сказать. Не из упрека. И не в попытке надавить на жалость. А просто потому, что пришло время быть честной.
– Дерьмо это все! – все-таки не сдержался он.
– Почему?
– Да потому что! Если бы мне изменила ты, я бы свернул тебе шею, ясно?! Убил бы собственными руками.
– Потому что я женщина, – пожала плечами я. – Это так несправедливо.
– При чем здесь несправедливость? – все сильнее заводился Байсаров.
– При том, что мужчинам позволено делать все. А женщинам – нет. Сам же говоришь – убил бы.
– Потому что любил! Если любишь – никогда не смиришься с другими. Это, блядь, ненормально!
– Ненормально, что косячил ты, а виноватой оказалась я.
Вахид подхватился с кресла. Сцепив зубы, прошелся по комнате, то и дело останавливаясь, чтобы задержаться на мне взглядом. В его глазах было что-то совершенно мне незнакомое. Не гнев. Не упрек. Не равнодушие. Что-то другое. Может, попытка меня понять?
– Слушай, Ваха. В этих разговорах нет никакого смысла.
– Почему? Я лично узнаю для себя много нового. Тут есть над чем подумать.
Он старался. Очень. Я это видела. Обуздать себя. Собственный голос. И претензии, чтобы услышать мои. Уже не претензии даже. А банально – мое видение. То, как это все складывалось для меня. То, как я это проживала и чувствовала. И это было по-настоящему ново. Вахид глотал мои слова. Давился ими, да, но не пытался остановить. Пожалуй, впервые в жизни я чувствовала, что могу говорить как есть, и беззастенчиво пользовалась этим.
– Послушай, я больше не держу на тебя зла. Мы были очень молоды. Я могу понять, что тебя несколько… ослепили свобода, деньги, возможности, которые они давали, и доступные женщины. А дальше это вошло в привычку. Наверное, в той ситуации не могло быть иначе. И ты прав… Я тоже виновата – не надо было молчать. Но что толку об этом думать? Я не хочу постоянно оглядываться на прошлое.
– А что хочешь?
– Для начала поправиться. И строить свою новую жизнь. Я правда благодарна за то, что ты не бросил меня в трудную минуту, но… Знаешь, мне хочется съехать. Мальчики завтра разлетаются. И сразу после…
– Нет.
– Что нет? – опешила я.
– Ты никуда не поедешь.
– Ну вот, – вздохнула я, поймав себя на мысли, что едва не поверила, будто он реально мог измениться. – Нормально же говорили. Почему ты опять на меня давишь?
– Потому что ввиду, так сказать, вновь открывшихся обстоятельств, считаю, что мы поспешили с разводом.
– Серьезно? – у меня натурально глаза полезли на лоб. – Я готовилась к нему несколько лет, Вахид.
– Вот именно. И я не понимаю, как это метчится с твоими разговорами о любви.
– Наверное, к тому моменту ее просто не стало? – мой голос дрогнул. В носу предательски закололо.
– Чтобы в этом убедиться, потребуется время. Поэтому нам не стоит спешить.
– Бред какой-то. Ты женишься! – я выложила на стол свой последний козырь.