Так, со мной на руках, Вахид прошел через коридор, вышел на лестницу, чтобы пройти в другое крыло, и вдруг замер.
– Что?
– Ты это слышишь?
Я прислушалась. И правда – до боли знакомый звук, который шел из брошенной на подоконнике коробки. Я уставилась на мужа, широко распахнув глаза.
– Это же не то, что я думаю?
– А черт его знает. Стой тут.
Приставив меня к стеночке, Ваха решительно взбежал по ступенькам, открыл коробку и тихо выругался.
– Здесь ребенок. Все, мать его так, в крови. Позови кого-нибудь.
– Ты это сделаешь быстрее! – возмутилась я. – А я за ним пригляну.
– Только не трогай ничего, – бросил Вахид на ходу. Я кивнула. Понятно было, что без полиции в таком случае не обойдется. Вдруг там какие-то улики?
Страшно взволнованная, я похромала к коробке и заглянула внутрь. Не знаю, откуда кровь, но малыш выглядел вполне здоровым. Трясущейся рукой я коснулась розовой щечки. К счастью, та была тепленькой – батарея под окном не дала младенцу замерзнуть. С рефлексами у него тоже все было в порядке – стоило почувствовать мое прикосновение, как малыш повернул головку, шаря ротиком в поисках груди… Какой там секс, господи. Если что и взрывало мне голову – так это осознание того, что кто-то мог поступить так со своим ребенком! С момента, как Ваха ушел, до его возвращения с врачами, прошло от силы минуты три, но для меня они превратились в вечность.
– Амина, пойдем. Мы здесь больше не нужны, – окликнул меня Ваха.
– Как думаешь, что теперь будет? – спросила я, озираясь на спины взволнованных медработников, закрывших от меня ребенка.
– Скорее всего, нам придется дать показания. Вот же треш!
– Ты не понял, что будет с малышом?
– Понятия не имею. Наверное, его оформят в дом малютки. Или как это сейчас называется?
Мы как раз дошли до кабинета гинеколога, и разговор сам собой прервался. Но все время приема я думала о том, что произошло. И только краем сознания отмечала в словах врача главное. Например, то, что инсульт даже к беременности не является противопоказанием, не то что к сексу. Правда, прежде чем вернуться к полноценной жизни, надо было подождать.
– Ну, что сказали? Твой невролог отчитал меня как пацана за то, что я, видите ли, требую от тебя исполнения супружеского долга. Что ты там ему наплела? – налетел на меня с порога Байсаров.
– Ничего, – изумилась я, на время даже забыв о подкидыше. – Это он сам что-то себе придумал, удивленный…
– М-м-м?
– … моим либидо.
– Ах вот оно что? – довольно оскалился Вахид. – Так, а гинеколог что?
– Да ничего. Говорит, надо время. – Улыбка на губах Вахи померкла. Он, конечно, старался сделать вид, что его ничуть не расстроил такой ответ, но учитывая его темперамент… – Ваха…
– Ну, надо так надо.
– Я не об этом, – отмахнулась я. – Скажи, ты мог бы узнать, что с ребенком? Как-то мне не по себе. Мы же его нашли…
– И что?
– Может, это глупо, но я чувствую за него ответственность. Пожалуйста, дорогой! Я просто хочу убедиться, что с ним все хорошо!
Глава 25
– С ней все хорошо, – сказал Вахид с порога. Прошел целый день с моей последней просьбы, и потому я не сразу поняла, о чем вообще речь.
– С кем?
– С найденышем. Это, кстати, девочка. Не пацан. Ей и суток нет.
– Какой ужас, – прошептала я, обхватив горло рукой. – И как она?
– Пока в реанимации. Состояние стабильное. Пуповину перерезали кустарно. Кровь не ее, а матери. Та ушла, оставив коробку, но попала на камеры. Ее уже идентифицировали и сейчас ищут.
Я замерла. Как много информации! Как быстро он все узнал…
– А дальше?
– Дальше малышка останется в больнице, пока органы опеки не решат, куда ее передать. Если мать не найдут, попадет в центр временного содержания. Потом – удочерение. Если повезёт.
– А если найдут? Неужели отдадут этой… Я даже не знаю, как ее назвать!
– Амин, это не наши проблемы. Мы сделали, что могли. Я перевел на счет клиники кое-какие деньги, чтобы девочка ни в чем не нуждалась. Все. – Ваха растер виски и, как мне показалось, на секунду поколебался – редкое зрелище.
– Просто жаль малышку, – пояснила я чуть тише. В моём голосе звучала не только тревога, но и что-то, чего я сама пока не могла понять.
Вахид сел на кровать, как был, в костюме. Мне это не понравилось. Но он обхватил мои пальцы и вместо того, чтобы выразить ему свое недовольство, я уставилась на наши переплетенные руки. Делал ли он так когда-нибудь? Держал вот так? Кажется, нет. И возможно, осознав это, Ваха тут же разжал ладонь. А я не дала. Поднесла к губам наши руки. Поцеловала костяшки на пальцах мужа и, зажмурившись, будто кошка, легонько потерлась о них щекой. Он удивился… Я это чувствовала. Как чувствовала и то, что ему понравился мой порыв. Но, тем не менее, он строго заметил: