Я испуганно подскочила, не до конца понимая, где я, и какой сейчас час. Вроде бы мы только прилегли после поездки в аэропорт, где встречали Алишера, вернувшегося на каникулы, а вот теперь…
– Извини, – прошептала я.
Схватила сумочку, в которой вибрировал новенький айфон, опасаясь, что тот перебудит домашних. И что хуже всего – Аминку. Потому что если она проснется – все, считай, ночь насмарку. Приезд братьев превратил нашего ангела в очаровательное… чудовище. То ли требуя внимания мальчиков, то ли желая произвести на них впечатление, она баловалась, демонстративно игнорировала мои просьбы и капризничала по каждому поводу.
Достала телефон. Взгляд зацепился за всплывшее на экране пуш-сообщение. Господи.
– Ну что там? – недовольно поинтересовался Байсаров, словно животное, учуяв конкурента.
– Спи, – велела я. – Ничего важного. Доннел поздравляет с Рождеством.
– Доннел, – перекривил меня этот гад. – С Рождеством… – голос Вахи стал еще более издевательским, если это возможно. – Он совсем дебил? Ничего, что мы – мусульмане? И какого черта ты все еще с ним общаешься?
Я замерла к нему спиной, чтобы он не видел моей улыбки. Будто невзначай повела плечиком, позволяя бретельке соскользнуть с плеча. И только тогда обернулась к мужу.
– На какой из этих вопросов мне ответить первым?
– Женщина! – угрожающе сощурился Вахид. Я вернулась в постель. Опираясь на коленку, нависла над Байсаровым, так что моя полуголая грудь оказалась как раз на уровне его глаз.
– Ну что? Чего ты начинаешь? – попыталась вразумить я ревнивца. – Он мне пишет пару раз в год, чтобы поздравить с очередным праздником. Это преступление?
– Да! Не надо писать моей женщине.
Глядя на меня немного поплывшим, расфокусированным взглядом, Ваха обхватил мою грудь и прямо через кружево с силой потер сосок. Я зашипела. Перекинула ногу, оседлав мужа, чтобы ему было удобнее – сон как рукой сняло.
За чуть больше чем два года с нашего примирения многое изменилось. Нет, я не попала в сказку. И мы не стали другими – просто поняли, что надо менять. Да, он все еще авторитарен и упрям. Но я научилась отстаивать свои границы. Мы спорим гораздо чаще, чем раньше. Но если для кого-то это показатель, что в браке не все гладко, для меня – наоборот, сигнал, что мы движемся в правильном направлении. Ведь главное, что мы не молчим, как раньше. И даже уходя в себя, всегда возвращаемся друг к другу.
– Ты же моя? – Ваха пропустил сквозь пальцы короткие волосы у меня на затылке и немного потянул. Я решила не отращивать волосы. С короткой стрижкой я выглядела гораздо более дерзкой и игривой. Она мне удивительно шла. Кто бы мог подумать, что Ваха со мной согласится и не станет настаивать на обратном? Теперь я очень выделялась на фоне всех других наших женщин. И неизбежно привлекала внимание. А он… он, кажется, кайфовал от этого. А если и ревновал, то совсем немного. Так, чтобы это окрыляло, а не унижало или держало в страхе.
– Твоя, – выдохнула я.
– Только моя? – потянул сильнее. Я запрокинула голову к потолку, беззащитно открывая шею.
– Всегда. Ты же знаешь. А ты? Ты мой? – я поерзала на впечатляющем стояке. Это тоже льстило – то, что после стольких лет брака наша сексуальная жизнь, наконец, расцвела пышным цветом. Я была на пике своей сексуальности. Не знаю, как объяснить, Ваха утверждал, что из меня буквально сочится секс. Может, дело было в гормонах, а может, в интересе познания самой себя и своих желаний, заключающемся в нащупывании границ и проверке их гибкости.
– Твой. Гребаный подкаблучник.
– Это жалоба, муж мой?
– Это – факт. Иди сюда…
Ваха опрокинул меня на спину и движением руки по бедру сдвинул шелк сорочки. Я догадалась, что он затеял. Тело отреагировало волной предвкушающей дрожи. Кожа покрылась мурашками, соски сжались в камень. Уверенные пальцы скользнули между ног одновременно с тем, как он прикусил грудь.
– Да-а-а…
– Не ори. – Ваха накрыл мне губы. – Если Ами ничего не поймет, то пацаны…
Я с силой сжала в зубах ребро его ладони, не давая договорить. Хищно оскалившись, Байсаров заткнул мне ладонью рот, а сам нырнул вниз. Когда он сделал это в самый первый раз – я знала, что он себя переламывает. Но потом Ваха настолько вошел во вкус, что теперь редко когда наш секс обходился без…
– А-а-а.
Его губы там – это что-то. Равно как и осознание, какой это эксклюзив. Честь буквально. В его понимании… И мироощущении. Безусловное подтверждение моей значимости. И особого места в жизни.
Я кончила быстрее, чем хотелось бы. Задрожала, задыхаясь. Шумно гоняя воздух и смахивая слезы с глаз. Ничего больше не хотелось, но я знала, что будет дальше. Резкий толчок, обратное движение, которое для него затруднялось моими конвульсивно сжимающимися мышцами. Стон, грязные словечки на ухо… И снова толчок. И так пока он во мне не разрядится.