Я ухмылялся, думая, что, собственно говоря, никакой план и не нужен был, а нужен только мой очень увеличенный питомец.
Но радоваться я начал рано. Из главного здания и из близлежащих поблизости поменьше, начали выбегать новые милитаризованные мадамы, уже готовые к тому, что их ждет. В руках каждой была веревка. И, несмотря на то, что половину из них Холодечик успел сожрать пока они носились вокруг него, вторая половина за это время опутала ноги моего питомца.
Вряд ли бы у такой кучки людей получилось бы сдвинуть или уронить Холодца, сил бы не хватило, и дело совсем не в том, что это женщины. У мужиков бы тоже не хватило. Но вот стреножить, лишить возможности двигаться – вышло.
- Что, не получилось сбежать? – вдруг раздался мягкий, но пугающий голос около моего уха, а меж лопаток ткнулось что-то, подозрительно похожее на дуло автомата. Командирша… Я тут засмотрелся на своего питомца, совсем расслабился. А, ведь, стоило задуматься, куда Артемида делась…
Бабы на плацу, тем временем, поняв, что чудовище их больше схватить не может, начали организованно отступать, понимая, что пытающийся дергать гигантскими лапками Холодец, в итоге избавится от пут. Кто-то же из них остался, пытаясь окончательно спутать моего питомца и не дать преследовать своих испугавшихся товарок. А ничего, есть у некоторых из них яйца… Эм… Нет, наверное что-то другое есть, но смелости им не занимать.
- Что ж ты такая… - горько вздохнул я, обращаясь к Артемиде. – Где твоя женская чуткость и человеколюбие?
- Тебе в рифму ответить? – дуло автомата еще сильнее вжалось в спину. – Отзывай своего монстра!
- Как я его отзову? Вы его связали по ногам, он теперь никуда сдвинуться не сможет!
- Он же питомец! Отзови как умение!
- Не могу! – развел я руками. На самом деле мог, конечно, но, вроде, Кактуса рядом не наблюдалась, сказать, что вру, никто не сможет. Да, и, в конце концов, что командирша мне сделает? Пристрелить – не пристрелит. Насмерть, по крайней мере.
И тут краем глаза я заметил на плацу странное движение. Одна из отступающих баб упала, за ней еще одна, потом споткнулась третья, с другой стороны.
- Падай на них, Холодец, падай! – неужели Сигизмундовна кричит?
Мой питомец стал заваливаться пузом на особо большую кучку желающих опутать его ноги до конца.
- Тетенька, Вы его шваброй решили пристрелить? – за моей спиной послышался хорошо знакомый голосок Птицыной.
Командирша, похоже, вздрогнула, судя по движению дула по спине, которое вовсе не дулом оказалось, но не растерялась. Пока я оборачивался, поняв, что выстрела ждать не стоит, по моей голове пришелся неслабый удар, от которого я, как не прискорбно признавать, отключился, восстанавливая произошедшее дальше по рассказам своих дам.
Очнулся я около огромного костра, который развели прямо посреди плаца. Первое что понял – дождь кончился, а одежда обсохла. Осторожно приподнял гудящую голову и обвел окружающих мутным взглядом. Свои…
- Хорошо тебя приложили. Почти десять минут в отключке валялся! – усмехнулась Птицына.
- Тебя бы приложили, еще бы дольше валялась! – на мою защиту встала Светка. – У нее значение силы в два раза больше, даже чем у меня! И у швабры «Длительное Оглушение» сработало!
Я даже успокоено выдохнул. Фух! Не сотрясение, а действие абилки оружия. Ну, тогда и не так стыдно.
- А Холодец где? – с трудом спросил я пересохшими губами.
- За стеной города отлеживается, на поле, у него внутри не один десяток рабовладелиц бултыхается, от этого у него изжога, - Сигизмундовна протянула мне стакан с водой. – Что там у него по времени?
- Двадцать две минуты еще, - я сразу понял, о чем спрашивает бабка и посмотрел на значок умения.
- Значит, нам надо быть рядом с Холодечиком минут через двадцать, - Сигизмундовна зажала зубами сигарету, похлопала ладонями по карманам в поисках огнива, не нашла и поплелась к костру. Прикурить.
Я сделал несколько крупных глотков воды, и голова почти мгновенно прояснилась. Я, наконец, поднялся на ноги и еще раз оглядел площадку.
Вокруг костра собирались те, кто еще совсем недавно были рабами. Бабушки, женщины, девочки. Всех возрастов, но все похожи – плохо одетые, изнеможённые, голодные и уставшие. Но сейчас в их глазах светилась надежда и радость. Кто-то уже водружал на огонь котелки, кто-то тащил из закрытых до этого складов мясо, овощи и крупы. Детей заворачивали в одеяла, чтобы те не замерзли.