Сказать честно, я так и не разобрался до конца, можно ли перевести большую часть диагностики БЭСМ-4 с «лампочек» на дисплей. Все равно результатом работы группы, вернее, уже завода Староса должна стать ЭВМ на одном процессоре. Последний нет никакого смысла диагностировать в процессе работы, уже если вышел из строя, то сразу и навсегда. Зато протестировать периферию с его помощью не составит особой сложности. Так что я не стал вступать в дискуссию, и привел «решающий довод»:
— Вот, смотрите сами! — на стол легла фотография монитора IBM 2250, который вполне бы современно смотрелся даже в начале нулевых. — Кстати, на DECе тоже делают что-то отдаленно похожее, — тут я продемонстрировал фотографию Type 30 из запущенного в продажу в качале 60-х комплекта PDP-1. — Но этот уже устарел, запомните, такой шестигранной формы корпуса и круглого экрана нам не надо.
— Интересное решение, — протянул Иван «первый», задумчиво разглядывая фотографию, на которой какая-то штатовская тетка рисовала световым пером на 12-дюймовом экране линии чертежа.
— Надо чаще читать зарубежную литературу, — я злобно отомстил МНСам за сомнения в собственной компетенции. — Было бы меньше вопросов.
Помогло преклонение перед Западом и плохое знание иностранных языков. Ох, как я хорошо последнее время начал понимать «тупых» партийцев, которые настойчиво требовали от советских ученых и инженеров сделать «как в Штатах». Это намного проще, чем объяснять задачу спецам, упертым в собственную уникальную и единственно правильную теорию. Зато как они потом, в 90-х моей истории, кивали «вот если б мы сами, да без КПСС»… Видел я уже это «сами», одна математическая самобытность МИРа и бессмысленно устаревающая без операционной системы БЭСМ-6 чего стоит! Nasdaq[322] на них всех нет!
После постановки задачи где-то на месяц все успокоилось. Сперва думал, прикинут Иваны эскизы по-быстрому на кусочке бумаги, и опять придут. Но нет, люди при деле, весь научный отдел что-то пишет, чертит, рассчитывает на логарифмических линейках. Даже в курилке перестали спорить про хоккей и машинисток, все больше за количество линий на экране зажигают. Беспокоить не стал, да и негде им особо ошибиться в повторении IBM 2250.
Наконец, научный отдел притащил на доклад листы ватмана. Даже чаю просить не стали, так распирало. Посмотрел я на результат советского research development, и чуть не сел прямо на пол. Было от чего. Вариант с одним рабочим местом ребята признали экономически нецелесообразной придурью директора. Но это еще полбеды, самое ужасное, что они выстроили вполне логичную картину нового мира. И начали ее обустраивать своими железками.
Собственно, идея полного отказа от перфокарт и перфолент в пользу дисплея, клавиатуры, магнитной ленты или дисков была воспринята вполне позитивно. Более того, скрепя сердце, ребята согласились на экран вместо традиционного пульта управления с неоновыми лампочками, хотя с трудом понимали, как выводить на него данные во время сбоя системы.
Однако в их представлении[323] программист творит свою «нетленку» карандашом и резинкой на специальном бланке, эдаком здоровенном листе плотной бумаги, расчерченном на клеточки «ячеек памяти». Затем написанный текст уходит девочкам-операторам, которые пробивают дырки в перфокартах на огромных и страшных «бармалеях»[324]. Полученные стопочки бумажных прямоугольничков «скармливают» ЭВМ, где командующий парадом системный программист запускает выполнение задачи. Раза с пятого, при некоторой удаче, процесс заканчивался треском "Консула", АЦПУ, или шелестом широченной магнитной ленты, ползущей по пяти рядам подпружиненных натяжных роликов.
Убираем из этой схемы работы перфораторы, и получаем картину как у Герберта Уэллса. Который в конце XIX века обещал, что «при существующих темпах развития промышленности, улицы Лондона через 50 лет будут завалены конским навозом до второго этажа».
Применительно к компьютерам идея великого фантаста воплотилась следующим образом: заказанный дисплей больше всего походил на монстроидальный пульт управления космическим кораблем. Примерно такой я видел в безнадежно испорченном бездарным режиссированием ретро-фильме «Туманность Андромеды»[325]. Представленное научным отделом НИИ «Интел» сооружение поднималось единым скругленным горбом почти от уровня пола под углом градусов сорок пять, причем мониторы в количестве целых четырех штук были утоплены в эту поверхность так, что наружу выступало только стекло экрана. Рабочие места были глубоко «врезаны» в конструкцию примерно как кресло водителя в торпедо автомобиля 21-го века. Клавиши клавиатур торчали прямо из общей поверхности.