— Ты создана для того, чтобы быть средством для достижения цели. Вместо этого я теряюсь где-то посередине.
Она молчит, и когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, она смотрит в небо.
— Я не Люси. Я не преследую и не хочу, чтобы меня преследовал кто-то плохой. Плохое и я — это разные вещи. Это не привлекает меня, не возбуждает и не беспокоит. Она всегда хотела плохого парня, в то время как я более чем довольна тем, что у меня есть мужчина, который каждый день говорит мне, как много я для него значу, вместо того, чтобы позволять мне гадать, — когда я молчу, она поворачивается и смотрит на меня. — Так что используй меня так же, как ты использовал бы ее, Атлас. Потому что я не хочу этой игры. Я на нее не подписывалась. Все, чего я хочу — это чтобы все это закончилось, и я смогла вернуться к своей нормальной жизни.
Я поддерживаю ее слова. Она смотрит на меня своими небесно-голубыми глазами, и удивляюсь, как кто-то может быть таким идеальным.
— Вы с Люси разные, это не ложь, — говорю ей. — Одна лучше другой, это точно, — говорю я, направляясь к ожидающей меня машине.
Я позволю ей поразмыслить над моими словами, гадая, что же мне больше нравится.
Глава 15
Теодора
«Одна лучше другой, это точно». Что, черт возьми, это вообще значит? Я смотрю, как он садится в машину, потом оглядывается.
— Когда мне ждать тебя снова? — спрашиваю я, стоя и проводя руками по бокам, разглаживая футболку.
Его руки лежат на руле.
— Мы можем побегать завтра, — затем он уезжает, вливаясь в поток машин так быстро, как только могут вращаться колеса.
Завтра? Черт!
Я не хочу бегать с ним завтра. Он и так отвлекает внимание. И из-за загадочных слов его трудно понять.
Когда захожу внутрь, начинает звонить мой сотовый. Я смотрю на номер и не узнаю его, поэтому начинаю раздеваться. Когда звонок раздается снова, я подумываю проигнорировать его, потому что это было бы разумнее всего. Обычно я так и поступаю, но что-то меня к этому подталкивает, и вскоре я отвечаю.
— Тео, — в трубке поют мое имя.
Я знаю этот голос, и знаю его хорошо.
— Люси, — удивленно отвечаю я.
— Да. Послушай, Тео, у меня мало времени. Он уже возвращается.
— Кто, Люси?
— Сэр... — она замолкает. — Я имею в виду Атласа. Он ушел сегодня утром, и я украла у одного из мужчин сотовый. Послушай, Тео, тебе нужно уехать. Не беспокойся обо мне. Не беспокойся об Атласе. Просто уезжай.
— Люси… Я согласилась помогать, потому что ты обокрала его.
— Я должна была, — кричит она.
— Люси... — с ней всегда так. Она доводит себя до такого состояния, что ее приходится успокаивать мягким голосом. — Успокойся и дыши.
— Ты ему нравишься. А Атласу никто не нравится, — говорит она, тяжело дыша. — Правда. Тео, ему никто не нравится, а ты — да. Беги. Сейчас же, — затем она вешает трубку, прежде чем сказать что-то еще. Я смотрю на свой сотовый и хочу перезвонить, но не могу, потому что она звонила с чужого номера. Схватив ключи, выхожу из дома и направляюсь прямиком к дому Люси. Добравшись до лестницы, я перепрыгиваю через две ступеньки за раз, и когда, наконец, добираюсь до входной двери, она закрыта. Но не заперта, чего я никак не ожидала, так как каждый раз, когда я сюда приходила, она была открыта, поэтому я прямиком направляюсь в комнату Люси и начинаю рыться в ее вещах. В ящиках много нижнего белья и легкой одежды. Что, черт возьми, она делает, когда становится холодно, замерзает?
Мой сотовый звонит снова, и на этот раз мне не терпится ответить.
— Люси, — говорю я, надеясь, что это снова она.
— Итак, она все-таки позвонила тебе, — раздается сильный голос Атласа, и я делаю единственное, что приходит мне в голову, вешаю трубку и швыряю свой мобильник. Приподнимаю ее матрас и заглядываю под него. Когда делаю это, я останавливаюсь как вкопанная. Там есть фотографии. Мои фотографии. Фотографии Атласа. Но ни на одной из них я не изображена по-сестрински. Нет. Эти фотографии сделаны без моего согласия и без моего ведома.
Подняв одну из них, я рассматриваю ее. На мне красная юбка и коричневые сапоги до колен. Я вспоминаю этот день. Мне пришлось встретиться с Хлоей, когда мы отправились за покупками, а Джесси, ее мужа, не было в городе. Почему у нее есть наши фотографии? И почему они у нее под кроватью?
Достаю фотографию Атласа, на которой он в своем знакомом черном костюме выходит из машины в сопровождении женщины, которую я знаю как продавщицу моих платьев. Она не выглядит счастливой, но, с другой стороны, она, вероятно, никогда не выглядит счастливой.
Я собираю фотографии и запихиваю их в сумку. Я стучу в дверь другой спальни, комнаты Мэнди, чтобы сообщить ей, что я здесь. Она, наверное, под кайфом, чтобы узнать, что это я. Да и не все ли ей равно, если на то пошло.
— Мэнди, — никто не отвечает, когда я зову ее по имени. Стучу еще раз, дверь приоткрывается на несколько дюймов, и я вижу Мэнди, лежащую на кровати с широко открытыми глазами. Я замираю, сумка в моей руке падает на пол, и в этот момент снова начинает звонить мой сотовый.
— Привет, — говорю я в шоке. Меня удивляет, как мне удается произносить хоть какие-то слова.
— Теодора.
— Она мертва! Я думаю, она мертва, — говорю я дрожащим голосом, когда подхожу ближе. Я смотрю на ее грудь и надеюсь и молюсь, чтобы она спала с открытыми глазами, и чтобы ее грудь действительно двигалась. Закрывая глаза, Атлас снова произносит мое имя. Я моргаю, открываю глаза и смотрю — она определенно не двигается.
Два трупа за два дня.
Как так, неужели это моя жизнь?
Как теперь смерть может быть моей жизнью?
Я не просила об этом.
Я этого не хочу.
Так почему же в моей жизни царит весь этот хаос?
— Это ты… ты несешь смерть повсюду вокруг меня, — успеваю сказать я, прежде чем выйти из ее комнаты и покачать головой.
— Теодора, где ты? — спрашивает он.
— Ты, наверное, и ее убил тоже. Не так ли? — произношу я, выходя тем же путем, что и пришла, стараясь ни к чему не прикасаться.
— Нет, Теодора. А теперь скажи мне, где ты.
— Ты — худшее, что могло появиться в моей жизни, и я не могу дождаться того дня, когда ты уйдешь, — говорю я, вытирая слезы с лица, поворачиваюсь и ухожу.
Я бегу, бегу всю дорогу до дома, а когда добираюсь туда, первое, что делаю, — запираю дверь и прячусь в своей комнате.
Я не открываю, даже когда он стучит час спустя.
Потом еще раз, когда он возвращается позже вечером.
Я вообще не открываю.
Иногда нужно просто вырваться из цепких объятий того, кто тебя не заслуживает.
***
Атлас Хайд. Я погуглила его, и нашла много интересного. Там было множество страниц, полных информации о нем. Я была удивлена, но каждая его фотография была идеальной. Даже слишком. Я не удивлюсь, если он приложил руку и к выбору того, какие фотографии были использованы. Ему нравится все контролировать.
На следующий день, собравшись с силами, собираясь на работу, я открываю дверь, ничего не ожидая. Я вижу, что он стоит там, поэтому захлопываю дверь у него перед носом и стою, держась за дверную ручку, не зная, что мне делать.
— Теодора, — у меня начало вырабатываться отвращение к тому, как он продолжает произносить мое имя. Всегда это звучит чертовски громко, и, честно говоря, мне хочется закричать на него, чтобы он прекратил. — Теодора, ты забыла запереть ее, — дверь распахивается, и я бессильна остановить это, когда он оказывается лицом к лицу со мной. Мои руки опускаются, плечи опускаются, и я смотрю на него, недоумевая, зачем он здесь.
— Ты продолжаешь появляться. Почему ты продолжаешь появляться? — спрашиваю я, качая головой. — Прекрати, Атлас, просто прекрати. Скажи мне, что я должна сделать, и все. Я не соглашалась ни на что из этого. Это не возврат долга моей сестры, — говорю я, махнув рукой между нами. — Я не соглашалась на твои игры. Ты так поступаешь со всеми своими девочками, или я особенная? — я задаю вопрос с большей злобой в голосе.