— Блядь. Не делай этого.
Я беру бутылку из ее рук и делаю большой глоток.
— Если бы это было так просто.
— Это так. Скажи ей о конфликте интересов, и если она хочет кого-то уволить, она может это сделать.
— Она будет угрожать моей работе, — говорю я ей.
— Пожалуйста. Ты привыкла к угрозам. Люси — дура, она заставляет тебя делать то, что она хочет, с помощью небольшой угрозы. И ты всегда так легко проваливаешься в ее чертову кроличью нору.
— Да, — соглашаюсь я. Если бы Тина только знала, что я делаю или чего прямо сейчас не делаю для Люси, она бы взбесилась. В прошлый раз именно она подтолкнула меня отказаться от нее. Разорвать все отношения, потому что Люси нет дела ни до кого, кроме нее самой. И это печальный факт.
— Атлас сказал, что придет сегодня вечером.
Тина замолкает, забирая у меня бокал.
— Он нам нравится? — она делает большой глоток. — Или… Люси? — она смотрит на меня, понимая, что он появился в моей жизни из-за Люси, но не знает причин.
— Он нам не нравится.
Тина кивает.
— Хорошо, мы можем с этим смириться.
Да, можем.
Если, конечно, он не поцелует меня снова.
Глава 17
Атлас
Когда я подъезжаю, Теодора стоит у входа со своей подругой Тиной. Я этого не ожидал, но не могу сказать ее подруге, чтобы она шла домой, даже если захочу.
— Красивое платье, — говорю я, выходя. Это не то, что я прислал. Нет. Оно на ее чертовой подруге.
— О, оно очень простое, — говорит она, причмокивая своими красными губками. На Теодоре короткое красное платье, которое потрясающе смотрится на ее фигуре, особенно на бедрах. У нее не бесформенные бедра, как у большинства девушек, а идеально круглые, изящная форма, тонкая талия. А это платье? Оно демонстрирует все, что она может предложить.
— А мое платье разве не красивое? — ее подруга приподнимает бровь, затем машет мне рукой. — Я знаю. Тебе не обязательно говорить мне, что я выгляжу на миллион баксов, потому что я и так это чувствую, — говорит она с дерзкой улыбкой.
Оглядываясь на Теодору, вижу, что она широко улыбается тому, что только что сказала ее подруга. Когда она поворачивается ко мне, улыбка исчезает, и на ее месте появляется та Теодора, которую я знаю.
— Тея никогда не приводит парней. Что в тебе такого особенного?
Я открываю дверцу лимузина, и ее подруга садится внутрь.
— Ты должна задать этот вопрос Теодоре, — я наблюдаю, как ее подруга, Тина, смотрит на Теодору снизу вверх и подмигивает, прежде чем пододвигается. Когда я придерживаю дверь для Теодоры, она останавливается и наклоняется ко мне. — Она ничего не знает.
— Я знаю, — отвечаю я с улыбкой.
Теодора замечает мою улыбку и качает головой.
— Не улыбайся, у тебя может треснуть лицо, — затем она наклоняет голову, чтобы присесть в лимузин, но я останавливаю ее, прежде чем она успевает это сделать.
— Люси спрашивала о тебе, — говорю я ей. Улыбка Теодоры исчезает, и я задаюсь вопросом, нравится ли мне, что именно я заставил ее исчезнуть.
Может быть.
— Как она? — ее глаза впились в мои. Я смотрю вниз и не вижу ее подругу, но слышу музыку, которая играет в лимузине.
— Как Люси, — отвечаю я, объясняя все, что нужно. Она поймет этот ответ лучше, чем кто-либо другой. Она кивает и ныряет внутрь, на этот раз я ее не останавливаю.
Я сижу рядом с Теодорой, в то время как ее подруга садится на боковое сиденье. Тина наливает себе бокал шампанского и поворачивается лицом к Теодоре и ко мне.
— Как ты собираешься представить себя? — спрашивает Тина, поднимая бровь.
— Полегче. Я ее парень. Разве не так ты меня называла? — говорю я ей, даже не потрудившись взглянуть на Теодору в поисках объяснений, которая, как я знаю, к этому времени уже, скорее всего, нахмурилась.
— О, да, Атласу нравится рассказывать всем, что мы вместе. Это его новая фишка.
Я усмехаюсь этим словам и дотрагиваюсь до ее обнаженной ноги, закинутой на другую. Чувствую, как она напрягается под моей рукой, и Тина громко охает.
— Мы были бы идеальной парой, не так ли? — спрашиваю я Теодору.
Хмурое выражение лица Теодоры не покидает ее, когда она переводит взгляд на мою руку, лежащую на ее ноге, а затем снова на меня.
— Так почему ты снова здесь? Я знаю, что это связано с Люси, но никто так не увлекается чьей-то сестрой. Дай угадаю...
Мы все замолкаем. Моя рука остается на ноге Теодоры, я жду, когда Тина заговорит.
— Люси должна тебе денег, и ты надеешься, что она появится у Теодоры? — Тина угадала наполовину, не считая того факта, что Люси у меня уже есть. Но да, она должна мне денег.
— Да, но я продолжаю говорить, что ему придется ждать очень, очень долго, — встревает Теодора, приподняв брови.
— Рад подождать, — отвечаю я, сжимая ее ногу.
Теодора смотрит на мою руку, а затем снова на меня. Ее глаза говорят что-то, чего я не могу понять, да, возможно, и не хочу понимать.
— В этой машине столько сексуального напряжения. Может, мне стоит выйти и дать вам побыть наедине, — Тина подмигивает.
Когда мы подъезжаем к месту проведения мероприятия, машина замедляет ход, и мы встаем в очередь к другим машинам, ожидающим, и ползем дальше.
— О, нет, не выходи и не оставляй меня с мистером Хайдом. Мы с ним не вместе. — Теодора поворачивается ко мне. — Верно? — просит она пояснить.
— Верно, — отвечаю я, придвигаясь ближе, так что мое дыхание щекочет ей шею.
Она замирает от моей близости, и я наклоняюсь, не в силах сдержаться. Я собирался всего лишь подразнить ее, но теперь, когда я чувствую ее запах, мои губы решают сами за себя и касаются шеи, ее совершенно обнаженной шеи, благодаря платью, обтягивающему грудь.
На вкус она как ваниль, и когда я двигаю губами, чтобы еще немного ощутить ее вкус, мой язык снова высовывается наружу, и ее дыхание учащается.
— Хорошо, я ухожу. Это...
Я слышу щелчок двери, но никто из нас не двигается.
Теодора словно приросла к сиденью. Поэтому я пользуюсь возможностью, чтобы пошевелить губами, и, как только добираюсь до ее подбородка, покрываю его мелкими поцелуями, затем поднимаюсь выше, пока не оказываюсь у самых ее губ. Эти мягкие, красные губы, которые чертовски восхитительны на вкус, и все, чего я хочу — это прижаться своими к губам Теодоры и прижать ее к себе, пока поглощаю ее.
Но Теодора презирает меня, и это справедливо.
Она мне так же не нравится, как и нравится.
Руки касаются меня, и сначала они слегка отталкиваются, прежде чем схватить. Она открывает рот и вскоре каким-то образом оказывается у меня на коленях. Я обхватываю ее руками за талию, когда она прижимается ко мне. Мой член упирается в штаны, когда ее короткое платье задирается. Я опускаю руки немного ниже, пока не ощущаю кожу и верхушку ее великолепной задницы. На ней нет ничего, кроме небольшого кусочка ткани, и, если бы я захотел прямо сейчас, то мог бы оторвать этот кусочек ткани, чтобы она была обнажена.
Чьи-то руки отталкивают меня, когда она садит на моих коленях. Машина снова выезжает вперед — мы, должно быть, проехали круг, и все это время я только и делал, что целовал ее.
— Этого не может быть, — она пытается слезть с меня, но я хватаю ее за светлые волосы на затылке, которые она сегодня выпрямила, и притягиваю к себе для последнего поцелуя, прежде чем машина полностью останавливается.
Ее так и хочется целовать.
Всю ее.
Теодора стряхивает меня с себя и одергивает платье, и я успеваю заметить ее черные кружевные трусики, прежде чем она достает свой красный блеск для губ и начинает подкрашивать губы. Когда она поднимает на меня взгляд, я большим пальцем стираю блеск со своих губ.
— Это должно прекратиться. Этого не может быть, — Теодора качает головой, глядя между нами.
Отойдя в сторону, она выходит, оставляя меня сидеть и приводить себя в порядок, прежде чем последовать за ней.